Сталин ответил: «У нас нет полного доверия к вам. В таком случае, руководство военными действиями нельзя передать единому командованию».
Я заметил, что такое предложение весьма негативно скажется на общественном мнении в Финляндии, на что Сталин ответил, что вопрос можно разъяснить, поскольку речь идёт о безопасности Ленинграда.
Полковник Паасонен сослался на то, что состав группировки, предполагаемой к размещению в Ханко, уже сам по себе вызовет недоумение. Какова была бы, например, задача танков? Ведь боевые танки обычно не используются в береговой обороне. Кроме этого, в Ханко трудно построить аэродром.
– Сталин: Танковый батальон там мог бы выполнять задачи охранения. Если нельзя построить аэродром, то тогда там должны быть гидросамолёты. Мы исходили из того, что там будет 120 самолётов, как истребителей, так и бомбардировщиков.
В завершении возник короткий диалог. Я обратил внимание на то, что все подобные вопросы должны быть переданы на одобрение парламента, что требует для быстрого решения квалифицированного большинства 5/6 всех голосов.
Сталин и Молотов (шутливо): «Не сомневайтесь, вы получите 99% голосов, да ещё и наши голоса в придачу».
Полковник Паасонен обратился к Сталину: «Как это согласуется с вашим лозунгом “Чужой земли мы не хотим ни пяди, но и своей вершка не отдадим”?»
– Сталин: Я объясню Вам. В Польше мы не взяли чужой земли, да и сейчас стоит вопрос об обмене территориями.
В конце встречи Сталин сказал, что они ждут нашего возвращения 20 или 21 октября.
– Молотов: Подпишем договор 30 числа, а на следующий день я устрою вам обед.
Мы ответили: «Поживём – увидим! Дата нашего возвращения зависит от нашего правительства». Мы выехали из Москвы в тот же вечер. По моей просьбе посол Ирьё-Коскинен отправился вместе с нами в Хельсинки.
Я рассказал о первых переговорах достаточно подробно, поскольку на них стало ясно, как видели и аргументировали ситуацию руководители Советской России. Никаких новых подходов позже не появилось.
Были ли заявления и предложения русских искренними? У нас в этом плане высказывались сомнения. Как полагали у нас, цель Советов – получить более выгодное положение, чтобы потом было легче напасть на Финляндию. Трудно знать самые сокровенные мысли и тайные замыслы русских. В уже упомянутой записке, переданной мне русскими, был один важный пункт. В нём говорилось, что главной проблемой Советского Союза на переговорах с финским правительством, помимо обеспечения безопасности Ленинграда, была «уверенность в том, что Финляндия на основе дружественных отношений будет находиться в тесном взаимодействии с Советским Союзом» – в точном переводе: «уверенность в том, что Финляндия будет твёрдо оставаться на основе дружественных отношений с Советским Союзом». Это содержало прямую программу политики Советского Союза в отношении Финляндии – программу, которую Кремль и хотел последовательно осуществлять.
Есть повод заметить, что