то, что американцы сейчас думают о Европе»145.
Тэтчер задел тот аспект высказываний Буша, в котором он говорил о партнерстве, но в своей речи в Майнце президент больше сосредоточился на том, что для него означает лидировать. «Лидерство, – провозгласил он, – имеет парную константу: ответственность. И наша ответственность заключается в том, чтобы смотреть вперед и замечать приметы будущего. На протяжении сорока лет ростки демократии в Восточной Европе дремали, скрытые под мерзлотой тундры холодной войны… Но любовь к свободе невозможно отринуть навсегда. Мир ждал достаточно. Пришло время. Пусть Европа будет целостной и свободной… Пусть Берлин станет следующим – да будет Берлин следующим!»146
За два года до этого его предшественник Рональд Рейган, стоя перед Бранденбургскими воротами и обращаясь к советскому лидеру, призвал: «Господин Горбачев, снесите эту стену»147. Теперь, в июне 1989 г. новый президент США снова бросил перчатку, начав новое пропагандистское наступление на харизматичного советского лидера. Фраза «Пусть Берлин станет следующим», с одной стороны, была рождена, чтобы стать заголовком, но она открыла то, что администрация уже принялась за вопрос объединения Германии. Буш сказал в своей речи в Майнце: «Пограничная полоса из колючей проволоки и минных полей между Венгрией и Австрией убирается фут за футом, миля за милей. Точно так же снимаются барьеры в Венгрии и так же они должны пасть повсюду в Восточной Европе». Но нигде разделение между Востоком и Западом не было таким явным, как в Берлине. «Там эта смертельно опасная стена разделила соседей и братьев. И эта стена высится как памятник поражению коммунизма. Он должен пасть».
Обращаясь прежде всего к Германии, Буш показал, что смотрит намного шире. Воля к свободе и демократии, продолжал настаивать он, поистине глобальный феномен. «Эта идея охватывает Евразию. Именно из-за этой идеи пошел процесс брожения во всем коммунистическом мире от Будапешта до Пекина»148. К июню 1989 г. Венгрия несомненно двигалась в этом направлении, но здесь изменения происходили мирным путем. На другой стороне мира, однако, силы демократического протеста и коммунистического подавления жестоко схлестнулись, что имело драматические глобальные последствия у Запретного города Китая.
15 мая ближе к полудню Михаил Горбачев прилетел в аэропорт Пекина, чтобы начать свою историческую четырехдневную поездку по Китаю. Сойдя со своего бело-синего аэрофлотовского самолета, он принял приветствие китайского президента Ян Шанкуня. Они прошли вдоль почетного караула из нескольких сот китайских солдат, одетых в форму оливкового цвета и белые перчатки. Раздался 21 залп приветственного артиллерийского салюта.
Долгожданный китайско-американский саммит показал, что отношения между двумя странами возвращаются к чему-то «нормальному» после трех десятилетий идеологического противостояния, военной конфронтации и регионального соперничества. Советский лидер определенно рассматривал визит как «водораздел».