но советский лидер демонстрировал оптимизм в отношении будущего, обводя взглядом зал: «Однако мы уже прошли начальную школу обучения взаимопониманию и поиску развязок в собственных и общих интересах»46.
Ближе к концу своей речи он отдал должное работе президента Рейгана и государственного секретаря Джорджа Шульца по достижению соглашений. «Все это, – сказал он, – капитал, вложенный совместно в предприятие исторического значения. Он не должен быть утрачен или оставлен вне оборота. Будущая администрация США во главе с вновь избранным президентом Джорджем Бушем найдет в нас партнера, готового – без долгих пауз и попятных движений – продолжать диалог в духе реализма, открытости и доброй воли, со стремлением к конкретным результатам по повестке дня, которая охватывает узловые вопросы советско-американских отношений и международной политики»47. Буша в тот момент не было в зале – он смотрел выступление по телевизору, но он не мог пропустить этот посыл. Как говорил Горбачев на Политбюро перед тем, как покинуть Москву, Бушу при таком дипломатическом натиске «некуда будет деваться»48.
Помощник Горбачева Анатолий Черняев в зале присутствовал. Помогая написать эту речь, он ожидал, что она произведет впечатление, но не был готов к той реакции, которая она тем утром получила. «Час набитый зал не шелохнулся. А потом взорвался в овациях. И долго не отпускал М.С. Ему пришлось вставать и кланяться “как на сцене”»49. Горбачев, этот великий шоумен, принял все как должное. Большая часть реакции в прессе была позитивной. «Нью-Йорк таймс» в своей редакционной статье отмечала: «Возможно, со времен Вудро Вильсона, представившего свои Четырнадцать пунктов в 1918 году, или Франклина Рузвельта и Уинстона Черчилля, объявивших об Атлантической хартии в 1941-м, никто из мировых деятелей не демонстрировал такого предвидения, как Горбачев»50. Но другие вглядывались в то, что стояло за этим случаем и за его риторикой. «Крисчен сайенс монитор», например, привлекла внимание к тому, чего Горбачев не сказал. Не было никаких признаков того, что Кремль намерен полностью отказаться от самых передовых позиций своего стратегического влияния, обретенного в результате Второй мировой войны, – в Восточной Германии и Восточной Азии. В речи на самом деле совершенно ничего не было сказано об Азии. Вооруженные силы в Советской Азии будут сокращены, обещал он, и «значительная часть» советских войск, временно размещенных в Монгольской Народной Республике, должна «вернуться домой». Но в его речи не упоминались базы во Вьетнаме, сожалела газета, и ничего не было сказано о четырех северных японских островах, захваченных Сталиным в 1945 г., чей спорный статус не давал заключить мирный договор между Японией и Советским Союзом и формально завершить Вторую мировую войну51. Газета специально отмечала: горбачевское видение мира после холодной войны