ложнотекущего времени, – а создают иносказательные смыслы. Чтобы, значит, вывести на поверхность силы, действующие в непостижимой глубине. Исторические, космические, подсознательные, потусторонние силы. Злые или просто аморальные, в любом случае – опасные.
Нас потихоньку предупреждают, слегка пугают, помаленьку поучают, уверенно смешат – развлекают, короче, изо всех сил.
Плотный такой томина нескучных, да еще и приличных текстов – чего еще надо человеку на случай паузы в житейском распорядке? Скажем, для поездки в электричке на дачу и обратно – самое то.
Сентябрь 2005
Два безусловно благополучных финала. Три весьма сомнительных. В пяти случаях исход сюжета – вообще летальный.
Причем, разумеется, непредсказуемый. Столь же убедительно непредсказуемый, как и все остальные. Поскольку едва ли не главным видовым признаком фантастики остается увлекательность. Каковы бы ни были предлагаемые обстоятельства, они скручиваются в узел, которого не распутаешь, не разрубив.
Но зато наивная вера, что с течением исторического времени прирастает сила Добра – что мироздание, вращаясь, как бы приближается к центру своего смысла, и что этот смысл – человечен… Такой веры мы больше не видим почти ни у кого.
Ее использует – как формальную условность – литературная попса: чтобы, значит, подсахаринивать свои безразмерные, межпланетного масштаба, в золоченых переплетах, ужастики.
А «Полдень» коллекционирует – не поверите – прозу сортом повыше. В которой тайна спрятана поглубже.
В которой переключение реальностей – не простая перестановка дат с переменой декораций.
В которой происходит черт знает что. Иногда – только черт и знает. И мы встречаемся с ним, с отцом лжи, лицом к лицу. Довольно заурядный, оказывается, субъект. И организации, контролируемые им, почти не отличаются от других учреждений.
А их всемогущество достигается беспощадной эксплуатацией человеческих слабостей, особенно – самой главной: человеку неизвестна цель его жизни, он вынужден ее выдумывать, причем снова и снова, – но многим недостает воображения.
Ведь осознавать цель своего существования – совершенно то же самое, что сочинять фантастику.
И если таланта нет или он изменил – человек перестает быть автором (ну или соавтором) своей жизни. Он впадает в равнодушное отчаяние. Которого не чувствует – только видит, что все окружающее как бы обесцветилось и потемнело. И враждебные вихри веют над его головой, дезорганизуя связь между прошлым, настоящим и будущим – то есть контур судьбы.
А это и значит, что прежняя вселенная для такого человека кончилась. И, сам того не замечая, он оказывается в реальности другого уровня. Где с ним случаются вещи странные, даже – более чем. Поскольку в этом сумраке, в отсутствие иллюзий, моральный императив сопротивляется инстинктам буквально на ощупь. Инстинкты же, обнаглев, под видом идей овладевают массами, чтобы создать цивилизации, в которых человек с моральным императивом обречен на гибель.
Такая