не услышишь.
Всем своим видом я превратился в огромный вопрос. Юра сделал вид, что этого не заметил.
– Я много слышал о том, что…
– Большая половина из того, что ты слышал – неправда!
Я и не думал ему возражать.
– Скажу больше: я могу проследить теперь траекторию мысли генома и предсказать…
– Траекторию мысли генома?! Сильно сказано! Ты только вдумайся в то, что говоришь!
Юра пропустил мои слова мимо ушей.
– Я могу предсказать будущее генофонда, феноменологию поведения любого человека, любой жабы или бледной спирохеты…
Давно я не был так потрясен. Мы столько лет выбросили козе под хвост в поисках способов управления этой самой феноменологией генов, и вот передо мной сидел человек, который говорил об этом, как о маринованных лисичках. Значит, мы давно с ним шли по одной дороге.
– Ты – Нострадамус? – это все, о чем я мог его спросить.
Юра не ответил, а только поудобнее устроился в кресле, втиснулся, как бы вполз в него всем своим сбитым телом, как в нору, при этом ему пришлось выпростать ноги и, скрестив их, уложить на стол.
– Феномен Нострадамуса, – сказал он все тем же поучительным тоном, – теперь ясен каждому школьнику. Нострадамус – как биотестер. Так сложилась его жизнь и судьба, он был так воспитан и обучен, что его геном стал диктовать его мозгу картины будущего планеты. В этом нет ничего необычного – просто частота звучания его генома резонирует с частотой Вселенной. А здесь, во Вселенной, всё написано. И наше прошлое и будущее. Бери – и пой! Мы придумали технологию предвидения будущего, основанную на изучении памяти ДНК. Наша ДНК и Вселенная – близнецы-братья! Как Вселенная напоёт, так наша ДНК и воспроизведёт. Пластинка! Грамофон! И расскажет тебе всё, что с тобой было, и что будет, и чем… Это так же просто, как почесать задницу. Только гораздо убедительнее, чем это делают всякие там нострадамусы и мессинги, грейси и глобы, с указанием конкретных мест, дат и четкой формулировкой событий. Все изменения, любые потрясения носятся в воздухе и детерминируют поведение всего живого, в том числе и функции ДНК. Надо брать и читать. Этим объясняется феномен пророчества. За те деньги, которые платят ученым, гены должны разговаривать, и мы должны слышать не только их шепот, но и крик. Пусть это будет даже азбука Морзе или язык эсперанто, ты согласен?
Я кивнул.
Хотя эти его откровения были для меня потрясением.
Он помолчал.
– Мне кажется, – продолжал он, – что теперь я все знаю о смерти.
Господи, Боже мой! Юра так просто это сказал, что у меня перехватило дыхание. Это было новое потрясение.
– Грань между жизнью и смертью невидима и неуловима, ты это знаешь лучше меня.
– Знаю, знаю…
– Я могу словом воздействовать на ДНК… Мы тут с Петей Гаряевым придумали способ бесконтактного влияния на активность хромосом.
Мне стало жутко от этих слов. Я тотчас вспомнил о Жоре, и не мог не спросить:
– Скажи, и этническое оружие?..
– Ты, я вижу, в курсе событий.
Я ждал ответа на свой