адёжном ожидании отправления уже вторые сутки томились сотни людей. Многие тут же спали на полу, ели и даже пели, разливая в жестяные кружки пахучий самогон. Это были в основном крестьяне, приехавшие на праздник.
Прохожие время от времени поглядывали на девушку, стоящую за витриной вокзала. Серьёзное лицо которой наверно не было красиво, широкие скулы и неправильный нос, но и не было отталкивающим. Скорее наоборот, внимание притягивал глубокий и непонятный взгляд светлых голубых глаз, остановившаяся мимика и хорошие русые волосы. Но взгляды быстро переводились с лица на фигуру девушки, женщины с завистью разглядывали очень пропорциональное с аккуратными линиями тело. Мужчины, тоже как бы задумывались глядя на нее. Одежда не могла скрыть поразительно высокую грудь, туго обтянутую кожей и не прикрытую лифчиком. Впрочем одета она была просто и вовсе не вызывающе. Посмотрев на маленькие часики, она повернулась на месте и зашагала по направлению к выходу, проталкиваясь между рядами стоящих, сидящих и лежащих на полу людей. Походка девушки совмещала легкость и уверенность. Утренний мокрый воздух, ветер очень гармонировали с упругим и гладким телом, данным богом, а не ставшим таким в результате занятия спортом с применением специальной диеты. Нет, Таня не занималась спортом, ей хватало домашней работы, которую она выполняла с детства, некогда было. Они жили на четвертом этаже, в старой квартире, вместе с бабушкой. После смерти отца ее мать вторично вышла замуж, уехала и даже не писала дочери, которой было тогда всего семь лет. По прошествии более десяти лет бабушка была довольно стара, уже не работала и с трудом могла передвигаться по квартире. Она очень любила внучку, которой заменила мать, несмотря на возраст, сохранив трезвый ум, старалась понять все то, что рассказывала, о чем переживала Таня. Правда, после окончания восьмого класса, устроившись на работу Таня быстро начала взрослеть, но со своей стороны всегда оставалась искренней и откровенной с бабушкой, которая очень хотела создать внучке своеобразный нравственный пансион, оставить в наследство хорошие манеры, научить тому, что знала сама и вообще очень переживала за судьбу внучки. Может быть глядя с высоты своего опыта, а может это была и бессознательная попытка компенсировать ответственность за дочь, далекой от совершенства по ее мнению. Удивительно, что бабушка смогла сохранить в себе благородные качества, полученные с воспитанием, еще до октябрьского переворота в России.
Она сидела в кресле, добродушно улыбаясь, просматривала газету. Глядя на ее лицо невозможно было представить, что оно может быть злым, она вообще была исключительно мягким человеком, никогда не кричала, обладала чувством юмора. Заголовок в газете был таким, что его заметил бы и слепой, Гагарин возвратился на Землю, самочувствие первого человека покорившего космос нормальное. Конечно такой сенсации, сопровождаемой всеобщим ликованием, не было давно. С одной стороны бабушку мало заботило столь далекое, трудно представимое космическое пространство, внезапно покоренное человеком, но с другой охватывала легкая гордость за свою страну. Поневоле атмосфера становилась праздничной и даже она сидя дома замечала это. И еще ей очень нравилось лицо конструктора Королева на портретах вместе с заплывшим лицом Хрущева, которое ей нравилась гораздо меньше. Королев напоминал ей отца, врача, имевшего частную практику, немногословного, рассудительного человека, погибшего достаточно молодым от руки пьяного пролетария. Может сходство усиливалось от того, что Королев на фотографиях всегда молчал, как бы пытаясь что-то произнести глазами, несмотря на улыбку, подёрнутыми глубокой грустью.
Она встала, чтобы поставить чайник и не расставаясь с улыбкой подошла к окну. Во дворе плясали под аккомпанемент и охрипший голос гармониста. Не считая детей было человек двадцать, вокруг которых крутились две дворовые собаки, разделяя всеобщую радость. Таня прошла по двору и не посмотрев в их сторону, зашла в парадное. Она часто приходила домой на перерыв, если не надо было курировать почтовые перевозки, которые ей доверили третий месяц и очень усердно справлялась с делом. Ну а когда была на почте всегда заходила днём домой. Слушая радио, которое было уже который день как испорченная пластинка, она незаметно для себя испытывала небольшую тревогу, сама не зная от чего. Ее конечно радовало все это, наступившая новая эра, предстоящие космические контакты и вообще величие Родины. Одновременно она переживала, как от чего-то плохого, слушая и читая про первого человека в космосе. Иногда Таня замечала в себе труднообъяснимые ощущения от самых ординарных явлений, относя их на счёт впечатлительности. Людям эмоциональным порой труднее найти дорогу, скажем в сумерки в лесу, чем холодным, расчётливым натурам. Но если бы всё можно было объяснить так просто, люди бы вымерли от скуки. Так думала Таня, подымаясь домой, она умылась и вышла к бабушке.
– Как дела Танюша, поздно ты сегодня, – бабушка сняла очки и опустилась на стул.
Таня редко начинала разговор первой, она стала сзади, положила руки на плечи бабушке и начала рассказывать о том, как много людей на улицах и, что начали носить совсем короткие юбки, и в этом есть что-то смешное.
– Неужели такие уж? – спрашивала бабушка, и Таня снова показывала, задирая свою юбку выше колена.
Таня выключила