Соль, спички, мыло. Война есть война. Дед по себе знал, пережил в детстве. Сахар, мука, консервы, сухое молоко. В Донбасс уходил очередной гуманитарный конвой. С дедовскими связями в нужных кругах пристроиться к нему ничего не стоило. И они это сделали. Совершили настоящий побег. Утром одного из предновогодних декабрьских дней Алисина бабушка нашла на кухонном столе записку, в которой коротко сообщалось о «предстоящей операции» и содержалась просьба «не беспокоиться».
Донецк был красив открытой степной красотой. Они шли проспектом Маршала Жукова в направлении к стадиону «Донбасс-арена». Был ясный солнечный день, слегка подмораживало. Немногочисленные прохожие прижимались к северной стороне улицы. Дед сказал: надо перейти на ту сторону, она, верно, менее опасно при обстрелах. Но сделать этого они не успели. Мина прилетела со стороны аэропорта и грохнулась на «зебре» в нескольких шагах впереди. Деда контузило. Когда он пришёл в себя, увидел, как Гарри Морган отползает с тротуара к полоске зелени перед домами. Добравшись до неё, он припал к ней лицом. Он поцеловал родную землю.
На верхнем багажнике своего «ленда», в простом деревянном гробу дед под новый год пригнал убиенного дядюшку Гарри в Москву. Благо стоял мороз, и за сохранность тела можно было не беспокоиться. Покойного отпели в церкви «Веры, Надежды, Любви и Софии», что на Миусском кладбище. И там же опустили в родную – русскую – землю.
Все поплакали. Тётушка в Америку не вернулась. Теперь, когда Алису спрашивали, почему она своего сына назвала нерусским именем, она отвечала – в память о моём дяде, убитом во время гражданской войны на Украине. Впрочем, и спросил-то один только человек – заведующая детским садом, куда Алиса пришла отдать на воспитание маленького Гарика. Невоспитанная была дама. Ну да бог с ней, сказал дед, осенил себя крестом и добавил: хороший был мужик этот Гарри Морган, вот что значит – русские корни, одно слово – декабрист!
Аглая
(Из цикла «Украина в огне»)
Максим Шербан освободился из заключения в январе 2014 года. В свои годы он был еще крепок, силен, по-мужски красив и даже образован, – по нынешним временам в избытке, потому как познания его для жизни плохо годились. На воле он заведовал центральной библиотекой Канавинского района в Нижнем Новгороде. Однажды, будучи в состоянии небольшого подпития он оказал сопротивление полиции, был осужден на два года исправительно-трудовых работ и сослан в колонию-поселение на севере Вологодской области.
Вскоре после того как Шербан осел в вологодских лесах, жена его подала на развод, он не имел ничего против и не стал чинить препятствий, детей у них не было, семейная жизнь, как нередко случается, «выдохлась», а лучше сказать «задохнулась» в быту, где кроме горячо им любимой библиотеки и дачного домика на берегу Оки, он почитал приятным проводить время в «пивном ресторане», благо тот лежал