знаешь, как напряженно я работаю. До тех пор, пока я не заставлю фурию появиться…
Она подняла руки вверх:
– Два года назад у него вообще не было фурий, и его это вполне устраивало. Сегодня их больше, чем он рассчитывал в самых смелых мечтах, но ему все мало.
Тави зарычал и не глядя забросил меч в ножны. Он и сам не мог бы объяснить, как это сделал. Он почувствовал момент, когда кончик клинка оказался возле входа в ножны, похожее ощущение он испытывал, когда натягивал перчатку.
– Когда начнется марш, я не смогу тренироваться. И ты это знаешь. Сегодня у меня был последний шанс.
– И ты его использовал, – сказала Китаи, положила руку на бедро и пристально посмотрела на него своими зелеными глазами. – У тебя не получилось, и ты начал терять терпение, а в таком случае ничего не получается. – Выражение ее лица слегка смягчилось. – Ты только мучаешь себя, чала.
«Она права», – подумал Тави, и это его рассердило, но он чувствовал ее искреннюю заботу. Он еще очень неуверенно владел водяной магией и часто получал невнятные сигналы, но с Китаи всегда все было просто и ясно. Возможно, причина состояла в том, что связывавшее их чувство становилось все более сильным. По правде говоря, он и сам не знал, в чем тут дело.
Китаи не сводила с него блестящих зеленых глаз.
– Ты слишком много думаешь, алеранец, – сказала она, встряхнув головой. – Постоянно планируешь и задаешь вопросы. Что-то вычисляешь. Стоит ли удивляться, что твоя голова не в силах уловить внутренний огонь. – Она посмотрела на солнце, а потом на глубокие царапины на груди Тави. – Подойди, я вычищу грязь. Он скоро будет здесь.
Тави заморгал и посмотрел на себя. Он почти забыл о ранах. Он сразу отключил боль, как только ее почувствовал, а потом автоматически не допускал ее до своего сознания. Теперь же, естественно, магия исчезла, и царапины стало довольно сильно жечь.
Китаи принесла ткань и фляжку с водой, после чего тщательно промыла ранки и царапины.
Тави удалось без жалоб выдержать эту малоприятную процедуру, но пришлось закрыть глаза и сделать глубокий выдох, пока Китаи чистила одну из ранок. Девушка-марат слегка поморщилась и наклонилась, нежно поцеловав раненое место, затем уверенными движениями перевязала две ранки, из которых все еще сочилась кровь. Что ж, в этом не было ничего удивительного – за последние два года они множество раз перевязывали друг друга.
Тави натянул рубашку, когда в лощину неспешно вошла лошадь Энны. Женщина-воин прикрыла глаза одной рукой.
– Командир, – позвала она. – Китаи сказала мне, чтобы я не смотрела на тебя, когда ты неодет. Но как я могу узнать, одет ты или нет, если не буду смотреть?
Тави бросил на Китаи мрачный взгляд:
– О, перестань.
Китаи рассмеялась. «Она часто надо мной смеется», – подумал Тави. Однако потом она начинала улыбаться, и он не мог устоять, вот и сейчас на его губах появилась улыбка, хотя сегодня его постигла очередная неудача.
– Все в порядке, Энна, – сказал Тави. – Ты