до тех пор, пока она жива. Тибо был здесь, на собственных похоронах, его никто не видел, но он присутствовал.
– Это не конец, он не ушел, – уверенно сказал Лисандр, однако Эма осталась безучастной.
Кто-то грубо отпихнул Лисандра, пропуская Жакара. Принц последним подошел к могиле и стоял над ней долго, с наслаждением думая о кончине брата. Этот государь не чеканил монет со своим изображением, не заказывал бюстов, портретов, архитектурных шедевров, не оставил даже наследника, которому достался бы трон. Единственное наследие Тибо – уничтожение подземных ям, исчезновение пустот, ничто. После самого короткого в истории царствования он ушел, ничем себя не прославив.
Эта мысль вызвала бы у Жакара улыбку, если бы он умел улыбаться, но… Одно событие мешало ему чувствовать себя счастливым. В Траурном покое, оставшись наедине с усопшим, он ощутил, как холод сдавил затылок, словно сзади вот-вот нападут. А потом произошло необъяснимое… Жакар постарался забыть об этом, решил, что не расскажет о случившемся никому и никогда, хотя вполне осязаемые улики лежали теперь у него в кармане несомненным напоминанием. Тибо… совершил поступок. Можно сказать и так. В свойственной ему манере. Насколько покойник вообще способен действовать. И в ответ в душе принца шевельнулось давным-давно погребенное чувство, вполне невинное и в то же время опасное, его Жакар особенно пытался вытеснить во что бы то ни стало. Нелегко ему пришлось и на кладбище. Металлический холод вновь коснулся затылка, словно лезвие кинжала. Жакар напрягся как струна. Легчайший ветерок мог бы сейчас столкнуть его в могилу. Прямо над ним дрожали и переливались в небе зеленые полосы, как будто весь остров ходил ходуном. Жакар решил, что Сидра устроила в честь Тибо северное сияние – это она умела. Мысль ему не понравилась. По счастью, священник попросил поскорей завершить погребальную церемонию, и Виктория, уставшая от всхлипываний и причитаний, потащила жениха к выходу.
Эма вслед за остальными шла между могилами прямо по снегу. Не чувствовала, что промочила ноги, не замечала, как грузно ступает, как тяжела близкая ночь. Не видела северного сияния. Кто-то коснулся ее платья, взял за руку и необыкновенно осторожно вложил в покрасневшие пальцы синий конверт. Она не дала себе труда взглянуть, кто это, что там. У калитки приостановилась. Как можно уйти, если Тибо останется здесь? Повернула обратно, но толпа отнесла ее в сторону сада. Люди торопились вернуться к обычной жизни, хотя жизнь никогда уже не станет такой как прежде.
Скорбящие расходились в разные стороны, а на самой высокой башне снова зазвонили колокола, и звонари со всех концов острова поспешили ответить. Звонили во всю мочь, каждый по-своему. Неведомо, звали они на помощь к больному, на пожар, на крещение, на похороны или все это вместе. Неведомо, лгали они или плакали искренне. В одном нет сомнения: от их звона разрывалось сердце.
Жакар пытался заставить колокола умолкнуть – напрасно. Часа через два гул понемногу стих, но ветер приносил отголоски из Френеля,