принт с оттенками коричневого, оранжевого и черного. Пахнет новой вещью – неужели похитители купили его специально для меня? Улыбка сразу же тает.
Отбросив плед, пробираюсь вдоль стен к окну и кладу ладони на доску. Под руками тепло, означает ли это, что на улице солнечно? Закрываю глаза, мысленно рисуя прекрасный сад с широкими лужайками, розовыми клумбами, цветущими деревьями и скамейками под ними. Но реальность не позволяет мечтать: если это заброшенный дом, сад вряд ли будет красивым. Теперь я представляю разросшиеся живые изгороди, терновник, оскалившийся шипами и похожий на колючую проволоку, высокую траву, в которой прячется крапива, и прочие опасности. Распахиваю глаза. Если мне удастся выбраться через окно, все таким и будет.
Веду руками по краям доски, вслепую ища между ней и оконной рамой щель, куда можно просунуть пальцы и отодрать деревяшку. Внезапно чувствую резкую боль и отдергиваю руку. Наверное, укололась об один из гвоздей. Сую палец в рот и чувствую металлический привкус крови.
Не хочу отказываться от идеи с окном, но знаю – доску без помощи хоть какого-то инструмента не оторвать. Похититель же приносит только пластиковые ложки к каше. Внезапно меня озаряет: мне дали одеяло! Дадут ли еще что-нибудь, если попросить? Что-нибудь невинное с виду, чем можно воспользоваться как инструментом…
Только вот чем?
Я уже собираюсь пойти в туалет, и тут вспоминаю о подносе, который мне принесли. Овсянка почти остыла, есть ее не хочется. Но для побега нужно набраться сил.
Отыскав банан, очищаю его, ломаю на кусочки и добавляю в кашу, а потом в темноте режу их ложкой, чтобы стали поменьше. Высыпаю сахар. Есть можно.
Теперь, когда у меня есть плед, в который я могу завернуться, почему бы не постирать пижаму. Беру плед с собой в туалет и вижу, что он вовсе не в тигровую полоску, а просто серый. Намыливаю темно-синюю пижаму и в тусклом свете смотрю, как вода мутнеет, смывая грязь.
Старательно отжимаю штаны и вешаю их на раковину. Штанины свисают до пола, с них капает; придется потом все вытереть туалетной бумагой. Верх пижамы я набрасываю на кран и расправляю по эмалированной чаше.
Завернувшись в плед, возвращаюсь в комнату и принимаюсь ходить по ней, водя рукой по стене. Когда все кончится, отпечатаются ли на полу, там, где я бродила бесконечными кругами, следы? Хочется думать, что да. Это единственный знак, который я могу оставить, единственное доказательство моего присутствия здесь.
Внезапно, представив, как никто никогда не узнает, что меня держали в этой комнате, я начинаю задыхаться. Останавливаюсь, нащупываю ранку на пальце, расковыриваю ее ногтем, подношу к губам: палец липкий от крови. Надавливаю на порез, чтобы накапало больше. А потом, дотянувшись как можно выше, принимаюсь размазывать свою ДНК по стене.
13
Прошлое
Прижав ключ-карту к панели, я дождалась щелчка, толкнула дверь и вошла в мраморный холл. Вряд ли я смогу привыкнуть к такой жизни. Такое же удовольствие я испытала, когда ввела код для лифта, нажала на кнопку пятого этажа и,