подворотня стала некой крысиной западней. С двух сторон двигались нищие.
Подбежавший Торквемада с неожиданной силой ударил Алика. Тот ощутил лицом его жесткий костлявый кулак. Вдруг обнаружилось, что этот нищий – опытный уличный боец и совсем не такой пьяный, как показалось. Димка бил и бил, не уставая, и все сильнее и сильнее. Алик только уворачивался, прикрывая лицо руками.
«Ну вот, это тебе не Джастин Бибер!» – С отчаянием думал он.
Заметил, что рыжий возле ковра сейчас грызет семечки, глядит на них. Поединок с нищими приближался к катастрофе. Савонарола отбросил костыль, теперь прыгал рядом с отверткой. Кричал:
– Глаз, глаз надо ему отверткой оптимизировать!
Заметил упавшие очки Алика, с удовольствием, с размахом наступил на них. Креветка визжала в другом конце подворотни.
И вдруг оказалось, что рыжий выбивальщик ковра оказался рядом. Алик увидел, как тот странно изогнулся, ковровые выбивалки в его руках закрутились, как веер.
Торквемада повернулся, замахнулся кулаком.
– Ты чего, мать тв … – Успел сказать он.
Перед ним мелькнула рука с выбивалкой и даже вроде его не коснулась, но нищенская голова дернулась и ударилась о стену с твердым стуком. Торквемада с матом сполз, уселся на асфальт.
Очкастый Савонарола с воем кинулся на рыжего, махая отверткой. Взмах выбивалкой – нищий отлетел в сторону и заковылял к свету, подальше отсюда.
– Ну, ты герой! Полный триумф над полчищами нищих, – сумел сказать Алик. – Интересными приемами владеешь! Я понимаю: практика Цыгун и Тайцзи, Шаолинь там. – Сплюнул кровью, пощупал переносицу. – Все! Кажется, и нос сломан, и хорошим зубам конец. Поставил их в благополучные годы. Теперь рожа как у настоящего бомжа!
Опять плюнул вслед, выбирающемуся отсюда на четвереньках, Торквемаде. Оторвал и выбросил висящий ворот рубашки. Потом снял ее совсем и отбросил в сторону. Остался в майке-алкашке.
– Слишком широкая черная полоса пошла в жизни, – не сдержался, пожаловался он. – Большое человеческое мерси! Избавил… Я думал, что забьют наглухо в родной подворотне ни за что.
Лицо у неожиданного спасителя показалось Алику чем-то необычным. Совсем без особых примет. Просто образец подобного лица. Неподвижное, будто изготовленное из воска. И возраст у этого рыжего неопределенный, лет тридцать – пятьдесят.
Тот опять равнодушно грыз семечки.
– Страшная битва из-за тридцати четырех рублей и скольких-то там копеек, – продолжил говорить Алик. – Костылем хотели зарезать. Благородный поединок – надежда на честную сталь. Ну, а ты дерзок. Супермен, феншуист. Надо бы тебя угостить за спасение от нищенских кулаков и костылей. Хотя бы в пивняк сходить, но я совсем неимущий, полная атрофия денег. Я, кстати, Алик, веселый собиратель копеек, а тебя как?
– В последнее время меня зовут Семечкин, – непонятно выразился рыжий спаситель. Лицо его при разговоре не менялось, никаких эмоций на нем не появлялось. – Ко мне часто обращаются