Думки девичьи горькия. Инна Фидянина-Зубкова

я мрачно.

      То турок, то арапчёнок

      и даже вроде бы негритёнок

      Куда же, скажите, деваться

      мне, татаро-монголочке?

      Сяду ка я на лодочку

      и подальше от этого края —

      туда, где я не узнаю

      в каждом проходящем мужчине

      чёрта, сына и мужа:

      на святую звезду Андромеду,

      короче, пойду и поеду!

      И скажут мне там: «Ну здравствуй,

      будь с нами ты лаской,

      медузой или Горгоной.

      Но хотим от тебя одного мы:

      чтобы ты была нам женою,

      дочкой, мамой, свекровью.

      Иди ка пройдись, родная —

      тебя кто-нибудь да признает!»

      Она и люди, охраняющие праздник

      Она любит свои приметы

      она плачет, когда нет

      ни зимы, ни весны, ни лета.

      Она уходит не маясь,

      с городом не прощаясь,

      не встречаясь с своей роднёй.

      Ей говорят: «Дверь закрой

      и отойди отсюда

      покуда, покуда, покуда

      рассматриваем мы лица,

      а на лицах ресницы.

      Вот такой это, девочка, праздник,

      праздник – какой-то проказник.

      Тебе не весело? Нам, вроде, тоже.

      Наши лица на что-то похожи…»

      – Они похожи на лица,

      на которых должны быть ресницы,

      на которых должна быть маска

      арлекина или гримаса,

      но почему-то нету.

      Вы, люди в костюмах, раздеты,

      разуты, не на ту, что ли, ногу обуты? —

      она им задавала вопросы.