имели непосредственное отношение к медицине. Теща (маман) зарабатывала ускоренную пенсию в психиатрической клинике, руководимой известным профессором Копсевичем, а Лора шла по ее стопам – училась в медицинском. Правда, по два года на каждом курсе. Связи маман спасали от отчисления, – и ее увлечением были как раз все «сумасшедшие» дела, а из самых последних – психоанализ…
– Нет, я серьезно, – почти обиделся Сэшеа. – Я хочу, чтобы Лора меня проанализировала. Чтобы основательно так покопалась во мне. Помогла выкарабкаться из кризиса, помогла справиться с затыком… Ты мне прямо скажи: ты не против?
– Вот ей-богу! – пожал я плечами. – Почему я должен быть против? Пожалуйста, обращайся к Лоре. В свое время она меня просто замучила своими тестами. Пыталась выявить во мне какие-нибудь патологические наклонности. Хотела на мне поупражняться. Но я оказался неблагодарным пациентом. Ко мне она потеряла интерес, а тобой, думаю, с удовольствием займется.
– Значит, ты считаешь, это удобно? – никак не мог успокоиться Сэшеа.
– Конечно! Ей будет очень даже приятно, если ты к ней обратишься как к психоаналитику.
– Да-да! – вдохновился Сэшеа. – Пусть теперь попрактикуется на мне. Я очень уважаю Фрейда. Пусть прозондирует меня тестами и прочим… Я хочу начать новую, свободную жизнь без старых комплексов…
– Мальчики! Маль-чи-ки! – послышалось с нижней площадки, где был проход в коридор. По ступеням застучали каблучки.
Со своими сигаретами на площадке появилась Оленька, сотрудница нашей лаборатории. Я всегда недоумевал, как могла природа так жестоко обделить хорошего человека в смысле внешности. Правда, на прошлогодней вечеринке у кого-то на даче мне по пьяной лавочке случилось Оленьку почти раздеть, и с тех пор я подозревал, что она в меня немножко влюблена.
– О чем разговор? – спросила Оленька, осторожно поднимая к нам свое страшненькое, рыбье личико.
– Мы обсуждали мою сексопатологию, – усмехнулся Сэшеа.
– А о тебе, Саша, – застенчиво, как бы извиняясь, сообщила ему Оленька, – Фюрер уже несколько раз спрашивал. Сердится, что отсутствуешь на рабочем месте. Кажется, собирается подавать на тебя докладную…
– Вот урод-то! – с ненавистью воскликнул Сэшеа.
Оленька достала сигарету и замешкалась. Я вытащил спички, дал ей прикурить. Сэшеа бросил на меня вопросительный взгляд. Одному возвращаться в лабораторию ему явно не хотелось. Он пинал ногой плевательницу, но из гордости ничего не говорил.
– Ладно, – сказал я, – пойдем поработаем.
Я стал спускаться по лестнице. Сэшеа последовал за мной, небрежно насвистывая «Эй, охотник Билл!»
– Ведь у вас сегодня праздник, мальчики! – попыталась нас задержать Оленька.
– Какой праздник? – спросил я, не останавливаясь.
– Да как же – мужской праздник! Праздник Марса!
– Маркса?
– Марса!
– Если праздник Марса – наш праздник, – усмехнулся я, значит, мы – марсиане?
Оставив