не чужой!
– Если тебя поймают… – снова спохватился я, обращаясь к Павлуше.
– Говорю тебе, чудак, не поймают! – усмехнулся он и беспечно засмеялся. – Плевать я хотел на их бритые бошки.
– Ладно, – сказал я со вздохом. – Давайте лучше поедим. Наталья обещала отличный ужин!
– О, Наталья! – восторженно воскликнул Павлуша.
– Причем тут Наталья, – перебила Ванда. – У нас и так все уж на плите. Сейчас мамочка позовет ужинать.
Я невольно вздрогнул.
– Мамочка?
– Она все ждала твоего возвращения, хотела, чтобы мы все поужинали по-семейному. Вот теперь и поужинаем! – И Ванда кивнула на дверь в мою комнату, из-под которой струился красно-оранжевый свет.
Еще один «пузырек-глюк» поднялся на поверхность.
– Тетя Кира! – закричал Павлуша. – Мы жрать хотим!
Что это со мной? Конечно, говоря о маме, Ванда всего лишь имела в виду Киру.
– Разве… – пробормотал я Ванде, – Кира тоже здесь?
– Конечно, она помогает разобраться с вещами. После похорон и поминок нужно прибраться, подмести, навести порядок. Вымыть, перестирать, перегладить. Столько работы!.. Я ей помогаю, – добавила она таким тоном, словно ожидала от меня похвалы.
Но меня убила первая фраза.
– Как? Кира копается в маминых вещах? Уже!
Но Ванда не слушала. Спешила на кухню.
– Сейчас будем ужинать…
Павлуша пошлепал за ней. А я бросился в нашу комнату, залитую густым красно-оранжевым светом. Сердце у меня так и оборвалось. Бесцеремонное и наглое вторжение состоялось. Генеральная уборка в полном разгаре. Все бесцеремонно и непоправимо перевернуто, переложено, передвинуто. Расфасовано чужими руками в какие-то особые стопочки и кучки. Створки шкафа широко распахнуты. Бросился в глаза красный мамин костюм, ее любимый, висевший на плечиках вместе с оранжевой косынкой. Наверное, ее следовало похоронить именно в нем, но Кира решила иначе. Пожалела, приберегла хорошую вещь?
Прочие мамины вещи лежали там и сям, словно оскверненные, а Кира, как ни в чем не бывало, посреди произведенного ей бесчинства около стола и, судя по всему, сделав в уборке перерыв, накрывала к ужину стол.
– Ты?! – воскликнула она, искренне обрадовавшись моему возвращению. Облегченно вздохнула и машинально потерла ладонью сердце. – Уф-ф! Слава богу, жив! Прекрасно! Как раз сядем ужинать. Все вместе, по-семейному… Ванда, он жив! Сереженька жив! Ванда! – крикнула она. – Сереженька нашелся!
– Уже знаю, – отозвалась Ванда из кухни.
– Ну, так неси еще прибор!
Затем, видимо, вспомнив, как долго я отсутствовал, Кира нахмурилась и, снова повернувшись ко мне, принялась строго выговаривать: – Где тебя носило, бессовестный! Я же места себе не находила, думала, может, ты, дурачок, с собой что-нибудь сделал…
Но потом, видимо, приглядевшись, заметила наконец мой разгневанный вид и запнулась.
– Что это такое?! – проговорил я, обводя взглядом