Потом, ты предложишь вместе навестить миссис Барнс, а потом Талию? – Ковалевская остановилась у двери, пропуская преподавателей по химии и биологии.
– Оль, зачем все переворачиваешь? Мышкин очень серьезно ранен. При чем с пока неясным итогом. После него на обед куда пожелаешь. А потом… – я обнял ее и прошептал, касаясь губами мочки ее уха: – Я тебя трахну прямо в «Гепарде» или поедем в гостиницу.
– Смотри не надорвись, Елецкий! – она рассмеялась. – У тебя сегодня вечер с твоей актрисой. Или ты уже забыл?
– Все помню, Оль. Ленской я обещал и обязательно пойду. Тем более ты сама меня к этому подтолкнула. Как я понял у тебя с ней какая-то странная договоренность, – я взял Ольгу под руку, и мы пошли через школьный двор.
– Не буду тебя мучить, Саш, так что со мной сегодня только обед. Хорошо, поехали к Мышкину. Подожди немного, – она повернулась у школьных ворот ко двору, школе, перевела взгляд на школьную площадку. – Знаешь, мне немногое грустно. Радость, конечно, тоже есть. Такие смешанные, сильные и сложные чувства. Ведь для нас всего этого… – Ковалевская обвела рукой весь школьный двор, – больше не будет. А мы сейчас куда-то торопимся, строим планы на день, на неделю, на годы вперед. Спешим куда-то и не слишком понимаем, что расстаемся с этим навсегда. Да, мы еще появимся здесь, чтобы получить дипломы. Может будем заглядывать сюда иногда, проходя мимо. Но настоящая финальная точка сегодня. И в классе все радостные, полные вдохновения, но ведь на самом же деле это грустно!
– Да, это грустно, – признал я, обняв ее сзади. Отстранившись от восприятия как Астерий, я дал больше места тому, прежнему Елецкому, частицы души которого были со мной. Через него я мог всецело пережить этот торжественный и на самом деле грустный момент.
– На твоем эрмике поедем? – после долгого молчания спросила Ковалевская.
Я кивнул, положив голову ей на плечо, зарываясь лицом в роскошные, золотистые волосы своей невесты.
– Тогда отправлю сообщение своим, чтобы забрали «Олимп». Наконец ты меня начал возить. А знаешь, это приятно, – она достала из сумочки эйхос.
Мы с трудом нашли место для парковки возле Красных Палат. Я кое-как влез между клумбой очень неудачно поставленным «Енисеем». По пути к целительному корпусу вместе с Ольгой прослушали сообщение от Бориса Егоровича. Он возмущался, что Ольга, как он выразился, «обставила» его, обратившись к Денису Филофеевичу. Но возмущался по-доброму, по тону князя я понял, что он скорее доволен тем, как его дочь разобралась с этой небольшой проблемой.
Предъявив дворянские жетоны охранникам, мы поднялись на седьмой этаж и там нас ждала довольно странная неожиданность. Некий заведующий верхними палатами виконт Пирогов – так значилось на серебряном значке на его груди – отказался нас пропускать. Когда Ольга сунула ему под нос свой княжеский жетон, он сказал:
– А кто вы ему будете, ваше сиятельство? С Геннадием Дорофеевичем очень сложно. Я решил ограничить доступ посетителей к нему, – при чем сказал он это