И знаете, что Степанов придумал? Люди-то съехались из разных городов, вот и взяли из каждого по улице: есть Арбат из Москвы, Невский проспект из Санкт-Петербурга, Приморский бульвар из Одессы, еще есть Байкальская, потому что Силин из Иркутска; а Пристань называется Графской, как в Севастополе… Просто так, конечно, тоже придумывали. Вот, например, улицы Первого Дельфина ни в одном городе нет, только у нас. Это Мераб Романович Чолария так назвал, у него теория своя. Он доказывает, что китообразные – первые жители планеты, что у них своя цивилизация, своя история, даже фольклор свой, что они раз в сто умнее нас.
– Правда? – распахнула глаза Роська.
Я пожал плечами:
– С ним почти никто не соглашается, если честно.
– А ты? – спросил Максим.
Я растерялся, потому что никогда об этом всерьез не думал. Мне нравился Чолария, хоть все в Поселке над ним посмеивались, считали его чудаком и дилетантом (несмотря на то что он единственный друг Степанова). Я вырос рядом с дельфинами, знал их повадки, иногда мне кажется, что я даже понимаю их язык. Я очень люблю дельфинов, они самые лучшие, самые умные звери на свете! Но принять чолариевскую теорию мне что-то мешало. Может быть, скептическое отношение к ней моего отца. И я сказал Осташкиным честно:
– Я не знаю.
– А я верю, – еле слышно прошептала Роська, стрельнула глазами на Максима и перевела разговор: – А почему названия улиц прямо на асфальте написаны? Все ходят, топчут…
– А где еще писать? Домов мало, а указатели ставить глупо, здесь и так не заблудишься.
– А лестница, по которой мы от маяка поднимались, там тоже что-то написано. Название?
– Это Первый Маячный спуск. Их всего четыре.
– А я думала, просто лестница…
– Да конечно, просто! Это Леша Смелый название придумал и написал, самовольно.
– Потому и Смелый?
Я рассмеялся:
– Это фамилия! У Вероники – Невозможная, а у Леши – Смелый. Весь Поселок мечтает их поженить, чтобы Вероника из Невозможной стала Смелой, хотя она, конечно, и так…
Роська сбила шаг и как-то по-особенному тронула меня за рукав.
– Сережа, скажи, неужели она действительно такая уж невозможная?
Тут я понял, что значит выражение: «Готов был сквозь землю провалиться». Ведь Вероника их двоюродная сестра! «Какая бестактность!» – сказала бы мама. И я сказал запинаясь:
– Да нет, она хорошая, просто… очень непохожа на других. Мама говорит, что она… м-м-м… неординарная личность.
– Неординарная личность легка на помине, – сказал Максим. К нам приближалась Вероника.
– А, вот вы где! Племянники – за мной, вас хочет видеть начальство. Листик – свободен!
Конечно, она невозможная! Невыносимая, непереносимая, даже слов нет! И чего это она Осташкиных племянниками называет, если она им всего-то сестра?! Конечно, для солидности! Тетушка!
Уводя Максима и Роську, Вероника улыбнулась:
– Спасибо, Листик. Приходи к нам сегодня чай пить.
6
Вечером