стонов, словно крики чаек, неслись к нему навстречу с тоннами поцелуев, и растекались по их телам легкой судорожной истомой. Время от времени кончиком языка он рисовал пунктирные линии на её теле, он наслаждения на которых будто вырастали фантомные лотосы.
В глазах продолжала мигать светодиодная подсветка, открывать их резко было больно, закрывать – безумно приятно, будто бы погружалась в дремучую бессонную лощину, и выпархивала из нее, как из самого сердца океана, подкидывавшего и убаюкивающего ее на волнах наслаждения.
Первостепенная задача, которую она себе ставила, отдаваясь власти насильника – не умереть от его рук, ушла на второй план. А вот желание не умереть от наслаждения стало неподвластно ни ее сознанию, ни подсознанию. Впервые в жизни она почувствовала две совершенно различные сущности, живущих в себе, обе были сейчас равноправны, и обе находились в полной растерянности. Вырвалась неугомонная демониха, столько лет запрещавшая даже думать о каких либо непристойных желаниях, не то что пошлостях, и офигевала умница- отличница, которая вдруг осознала, чего она была лишена всё это время.
«Может, так надо было вести себя с Борей? Нет, тут дело не в нём, Боря никогда бы не смог меня так разжечь, как этот проходимец, доставщик, курьер…»
Олег приподнялся над Альбой, согнул её ноги в коленях, и продолжил массировать внутреннюю часть бёдер и изнывающую промежность. Судорогой за судорогой сводили её тело с ума, сейчас они командовали её телом, её мыслями, её сознанием. И сама Альба сейчас вся состояла из одного сплошного будоражущего желания, оно билось в ней как заскучавший джин в волшебной лампе.
Прежнее стеснение улетучилось в небытиё, она легко поддавалась каждому его порыву, полностью теперь почему-то уверенная, что он не заставит её делать ничего того, что может быть ей противно. Обратной стороной было то, что она сейчас была настолько разогрета и раскована, что сама желала всего того запретного, о чём приходилось только догадываться.
В полной решимости, сама себе поражаясь, она широко раскинула ноги в стороны, с вызывающим выражением лица, с усмехающейся улыбкой приглашая его к пику наслаждения. Он всё это заметил и подумал, что всё-таки игра этой мелкой извращенки всё же пришла к логическому завершению, либо она долго сдерживалась, либо ему действительно удалось её раскрепостить. Он максимально обольстительно улыбнулся в ответ, давая понять, что тоже чертовски доволен собой. Он смог ей угодить. Ошибки и правильные действия слились в одно. Ничего больше сейчас не существовало в мире, и это всё сейчас было всей вселенной одновременно.
Его руки вновь принялись ласкать ее тело, лоснящееся от выступившего утренней росой капелек пота, и перед самым пиком, будто перед подачей самого изысканного десерта, он наградил её глубоким сладким поцелуем.
– Ну, давай, раз ты такой мачо, – мыслила она вызывающим взглядом, –