моя помощь вам больше не нужна, я немедленно отправлюсь обратно в столицу и заодно передам гранд-архане последние новости, – предложил Лассард.
– Это было бы превосходно, – улыбнулся Теодор. – Теперь я прекрасно понимаю, почему Туран так дружен с вами. Буду рад видеть вас в Перламутровом дворце на правах почетного гостя! – И он протянул Лассарду ладонь.
– Почту за честь, гранд-арх. – Юный лийт ответил крепким рукопожатием и, попрощавшись, ушел.
– Вы, наверно, с ног валитесь от усталости? – спросил у Теодора настоятель. – Я велел приготовить для вас самые лучшие комнаты для отдыха.
– Лучше я посижу здесь, – ответил Тео, облизывая пересохшие от волнения губы. – Как только Эдельвейс проснется, приведите ее ко мне, и мы тут же уедем.
– Как вам будет угодно, гранд-арх, но у меня есть к вам одно предложение. – Настоятель задумчиво пригладил бороду, прежде чем продолжить. Его следующие слова прозвучали совершенно неожиданно: – Может, вы оставите Эдельвейс в храме Вечного Сияния?
Не веря своим ушам, Теодор удивленно уставился на светоча.
– То есть как оставить? Насовсем?
– Да.
– Но… зачем?!
– За свою долгую жизнь я научился различать знаки, которые посылает нам бог. Архесса попала в храм не случайно. Ее появление в обители светочей произошло по божественной воле.
– Но разве она не станет мешать жизни монахов? Да и что здесь будет делать маленькая девочка?
– Судьба светочей – это преодоление испытаний. И если они желают стать ближе к богу, то им придется бороться с искушениями и прилежно служить не только старшим монахам, но и юной архессе. То же касается и вашей дочери: она хотела доказать свою силу и выдержку. Здесь у нее будет отличная возможность это сделать. Правила в храме строгие, юным послушникам приходится постоянно тренировать свое тело и разум. А если архесса не справится, то просто вернется домой. И потом она здесь будет в безопасности: ни один чистильщик не сунется в обитель светочей ради убийства полукровки. Ни один кантариец не пожелает прогневить бога преступлением в священном месте.
Теодор открыл рот, чтобы возразить, но так ничего и не сказал. Он вдруг четко осознал, что настоятель был прав: под защитой монахов Эдельвейс больше не придется бояться очередного покушения. Светочи были неприкосновенны. Считалось, что за насилие над ними неминуемо следовала страшная расплата – мучительная смерть и проклятие всего рода. При этом самим монахам разрешалось применять силу. Их с малых лет обучали искусству боя и владению оружием, чтобы они могли как защищать, так и карать, верша на земле божественное правосудие.
– Хорошо, – наконец выдавил Теодор. – Но сначала я должен узнать мнение Эдельвейс.
Несмотря на свое решение, гранд-арх по-прежнему не был готов к разлуке с дочерью. Он уже жалел о сказанном, зная, что для него это станет гораздо большим испытанием, чем для Эдельвейс.
Тео чувствовал себя роженицей,