нос совали нюхательную соль.
Ну да, очевидно же.
У каждого в кармане всегда с собой есть.
О, вот оно! Нашатырный спирт, аммиак, раствор десять процентов.
Я открутил крышечку, нюхнул.
Закашлялся. Ох ты ж, вот я молодец! Можно подумать, не представлял себе, как он пахнет.
Бросился обратно в комнату. Подсунул открытый пузырек бабушке под нос.
Она вздрогнула, веки ее затрепетали. Попыталась отвернуться от источника жуткого запаха.
Уф.
– Елизавета Андреевна? – тихонько позвал я.
– Кто? – она открыла глаза и с недоумением уставилась на меня.
Она приподнялась на локте и осмотрелась. Потом крепко зажмурилась и тряхнула головой. Снова открыла глаза и посмотрела на меня. Как будто ей пришлось напрягать память, чтобы вспомнить, кто я вообще такой.
– А вы же Иван, верно? – сказала она. – Приглашали меня на свидание и собирались писать обо мне статью, так?
– Ээээ… да, – кивнул я. Что, черт возьми, такое произошло?
Она встала. Возмущенно оттолкнула мою руку, когда я попытался ее поддержать. Покачнулась. Выпрямила спину, и походкой деревянной куклы пошла на кухню. Зашумела вода в кране.
– Ты что ли меня домой привез после вчерашнего? – громко спросила она.
– Да нет, я вообще-то только пришел, – осторожно ответил я. – Пирожные принес к чаю, но вы упали в обморок, и…
– Вот никогда я не любила корзиночки! – она остановилась в дверях кухни. В одной руке стакан воды, другая сжата в кулак. – Надо немедленно это вытереть!
– Давайте я! – сказал я и шагнул в сторону ванной.
– Сиди! – скомандовала она. – Ты гость, еще бы у меня гости пол не мыли! Ох… А это еще что?
Она разжала кулак и принялась разглядывать зажатый в нем перстень. Брови ее зашевелились, накрашенные ресницы удивленно захлопали.
– Это ты что ли принес? – она подняла на меня взгляд. Ее переходы с «вы» на «ты» всегда были штукой внезапной, это я еще с детства помнил. То она вся такая велеречивая аристократка, а то вдруг в одно мгновение перекидывается в трамвайную хамку с очень богатым матерным лексиконом. – Откуда ты его взял? Я его уже больше двадцати лет не видела!
– Наталья Ивановна? – тихо проговорил я. Но она никак не отреагировала.
– Так, подержи пока! – она сунул мне в руку перстень и хлопнула дверью ванной. Там тоже зашумела вода. – Надо сначала свинарник этот убрать, потом поговорим…
Я присел на диван. В некотором обалдении от скорости развивающихся событий. Так она больше не Елизавета Андреевна, получается? Она снова моя бабушка?
Так, спокойно, Жан Михалыч. Выдыхай. Нашатыря, вон, нюхни, чтобы в обморок не грохнуться самым постыдным образом. Как кисейная барышня, затянутая в корсет.
Я поднес к носу флакон с нашатырем. Мозг пронзило острое аммиачное копье. Уф…
– Между прочим, две корзиночки как-то уцелели, – заявила, разгибаясь, бабушка. – Так что чаю нам с тобой есть с чем попить.
Она снова скрылась в