«Я сам свою жизнь сотворю…» «Мои университеты». В обсерватории. На аэродроме
Наташу Глазкину возле своего общежития. После сессии в пединституте в Омске, она, по ее словам, заехала в Москву с единственной целью отыскать дальнюю родственницу, живущую где-то в районе Северянина.
Наташа похорошела с того времени, когда я видел ее в школе, и симпатично выглядела в своем легком летнем платьице. Мы весело болтали, она об учебе, а я об очередном своем увлечении живописью импрессионистов.
Платформа Северянин была расположена по нашей ветке пригородных электричек. Этот район еще не входил тогда в территорию Москвы, но уже начинал интенсивно застраиваться. Разумеется, я вызвался помочь бывшей однокласснице в ее поисках.
После долгих блужданий по на редкость бестолковым улочкам поселка, с домами двойниками, то есть имеющими одинаковый адрес, мы отыскали Наташину родственницу, оказавшуюся полуслепой старушкой, живущей в ветхом домишке, предназначенном на снос. Засвидетельствовав горячую встречу родственников, я поспешил распрощаться, но уже на следующий день опять встретился с Наташей. На этот раз она попросила меня встретить вместе с ней в Москве рассвет, что было, как она сказала, ее давней мечтой.
И я опять согласился, хоть плохо представлял, что можно делать в столице в это время. Встретившись под вечер, а ночь в июне, как известно, в средней полосе продолжается всего семь часов, мы долго-долго бродили по центру, вблизи Кремля, вдоль Москвы реки, пока, заметно устав, не оказались на лавочке у деревянной пристани, почти напротив теперешнего Храма Христа Спасителя.
Она рассказывала, что ее роман с Сергеем Бахусевым завершился ничем. В первый год в институт она не поступила и оставалась дома, в Светловодске. Уезжая в Харьков в свой физтех, Сергей якобы поручил ее своему другу Саше Горбаченко, наделив его самыми широкими полномочиями. О чем тот и не преминул заявить, когда попытался ее поцеловать. Она дала тому по физиономии и разорвала отношения с Сергеем.
Мне эта история показалась знакомой по одному из бесчисленных романов, которые я проглотил еще в школьные годы, но я терпеливо слушал и время от времени сочувствующе поддакивал. Бедняжка изрядно замерзла в своем лёгоньком платьице, я накинул на нее свой пиджак и обнял за плечи. Так мы сидели, молча, прижавшись друг к другу, глядя на уже бледнеющее в предутреннем воздухе небо.
– Поцелуй меня! – услышал я вдруг.
– Что? – переспросил я.
– Ну, поцелуй же меня, наконец!
Потом она со смехом вспоминала, какое глуповато – удивленное выражение было у меня в этот момент. Нас вспугнул какой-то бомж, которые и тогда водились в столице в достаточном количестве.
Скоро Глазкина уехала, оставив меня в глубоком раздумье по поводу новой для меня ситуации. Что касается Сергея Бахусева, то отношение к нему четко определила сама Наташа. А вот как быть с Колей Семиным, ее вторым школьным рыцарем? Так ничего и не придумав, я приехал на летние каникулы и на первой же встрече с бывшими одноклассниками столкнулся с разъяренным Семиным, который уже обо всем был прекрасно проинформирован, возможно, самой же Глазкиной.
– Как же так, – возбужденно восклицал