приехали ко мне в начале мая, и была большая пьянка с шашлыками и купание в Черном озере, и посещение местного кафе «Акуна Матата».
Саша мне очень понравилась. Умная, обаятельная, интересная сорокалетняя женщина. В прошлом – телепродюсер. Она интересовалась буддистскими практиками, занималась йогой. Правда, вскоре выяснилось, что Саша – тоже алкоголик со стажем. Она сама мне об этом рассказала. Муж пытался ее лечить, отвел к хорошему специалисту, и тот помог, несколько лет она не пила, но потом, к сожалению, нарколог умер, – и понеслось…
– Я занимала серьезный пост на Первом канале, получала кучу денег, ездила на крутой тачке, веселая, нарядная и почти всегда пьяная, – рассказывала она.
К концу второго дня Сашка прилично насосалась и стала неадекватна. Она все время обижалась на Пиписечку, была как натянутая струна: каждое его слово, жест и взгляд больно ее ранили. А Пиписечка умел хамить, умел… Кроме того, ее страшно ломало наличие Люсика и то, сколь неразборчив он в связях.
– У него там в доме годами живут дружки с молодыми бабами, – сокрушалась Сашка. – И он тоже периодически с этими бабами спит. Я ему говорю: так, может, у тебя СПИД, сифилис и гепатит? Нет, отвечает, ничего такого не держим…
Пиписечка недавно стал миллионером. У них с родителями было несколько квартир в хороших районах Москвы, и вот одну они продали. Получили миллионов пятнадцать. Пиписечка тут же купил себе большой черный джип (зимой он поехал в Гоа на деньги от продажи старой развалюхи) и всем своим дружкам дал денег: кому двадцать тысяч, кому тридцать. Сашке дал пятьдесят: ей не хватало на новую машину. Остальные деньги мама положила в банк под проценты.
У меня в гостях они все время ругались.
– Так тебе что – не понравилась каша, которую я утром сварила? – с угрозой, готовая к обиде, вопрошала Саша.
– Да засунь ты себе в задницу свою кашу! – неосторожно огрызался Митька.
Саша с силой швыряла в любимого чайную чашку (мою, между прочим!) и пулей вылетала из комнаты, а затем и с дачного участка. Отсутствовала с полчаса. Потом возвращалась, садилась за столик в саду, наливала себе водки, пила ее, не закусывая, большими рюмками. Приходила, орала на Пиписечку, хлопала дверьми, кидалась хлебными батонами и прочими подвернувшимися под руку предметами. Пиписечка хранил невозмутимость, тоже, разумеется, пил, периодически отрубался, а среди ночи вышел к нам заспанный и совершенно голый, к вящему удивлению моего мужа. Впрочем, тот и не такое видел: друзья у меня почти все, мягко говоря, со странностями.
Сашкино поведение мне было непонятно. Если ты завела себе старого пьяницу и развратника, то почему ждешь, что он вдруг станет прекрасным принцем на белом коне? Хотя это ведь все вещи неосознанные, и спьяну они вылезают вот так – в виде истерики. Да и прекрасный принц у Саши уже имелся в лице ее мужа. Как говорил в таких случаях один мой знакомый, «с шампанского на кислую капустку потянуло»…
После