Война будет горячей!
Трактор ушел на луг в полдень, а в два часа дня Гришка, в совершенно несусветном виде – на синих ногах, в дымящихся трусах и с сосульками на побелевших ушах ворвался к директору Рылько в кабинет и, щелкая обледенелыми глазницами, застучал невнятной зубовной дробью, как дятел по покрышке, как телеграфист бронепоезда, летящего в пропасть: «Ут… – ут…-ут… – ут… – утоп… оп…, топ…топ… утоп… так… рак… тор… тот… трак… тор… Па тты…паттыт… паттыр… патрасу в-ввы… выббыб… выббыбрался: ут…ут…ут… утоп… тыт… тот… тыр… тык… так… трак…тык…тор! Ут… тот… ут… топ… Па тыт… па троп… па трасу ко…ко…койкак вы… вы… вы…ка…ка… выка…раба…кака… какался ссыпа… с-пад… ввы…вады… а то б ппы… пад лед…дды…дды…ддык и ут… ут… ут… ут… утя… утя… нны… нуло, ух…уххы… ухыватился за тты… трос… па… тты… трасу… ввы… вылез атоб… ут…ут… утоп…».
Не сразу дошло до Рылько, что трактор проломил лед и затонул в Десне, и долго еще не мог он понять, куда и зачем Гришка лез по тросу, пока не сообразил, что Гришка рассказывает ему о своем чудесном спасении из-подо льда. На помощь пришел завхоз Фролов – старая гвардия! – , который, еще из гардероба заметив бегущего по аллее, трясущего сосульками Гришку, почуял неладное. Он молниеносно, в режиме «скорой помощи» вбежал в кабинет директора с бутылкой самогона и надетым на нее граненым стаканом в руке. Пыж газетной затычки был у него уже в зубах. Лишь после того, как тракторист проглотил первый стакан первача и показал жестами, что нужна немедленная вторая порция, и после этой порции и еще одной, столь же экстренной, Гришка схватился за голову и запричитал более-менее вразумительно и уже почти не заикаясь: «Ппы… п-пассан… па санным ссы… с-слядам я ийшол, П-пперДмич! Ттыт…точно п-па к-калхозным ссы… с-слядам ийшол. По йим жа ппы… п-пад лед и угы…угодил п-пы зы-закону Арых…Арым…Арымхимеда! Ссы…ссы… с-строга па йим жа и увайшол ппы… п-пад лед! Ни сса… ни ссантиметра ни у в как… ни у в к-какую старану не отк-кы…кло… не отклонился! Вот в-ввы… вот в-вам ххы…хрест, П…ПперДмич!.. чче…чче…ч-чесное ссы…с-сталинское, штоб я ссы… сы-сдох, П-пперДмич!».
– Там, где проходит легкая лошадка – тяжелый трактор пройдет не обязательно, – философски заметил опытный по жизни завхоз Фролов.
Через несколько минут безумного вида делегация, состоящая из Гришки-тракториста, засунутого в запасной, «обкомовский» костюм Рылько, с брюками, затянутыми подмышками, и пиджаком, развевающимся чапаевской буркой (костюм директора оказался велик Гришке размеров на пять), завхоза Фролова в шинели, иссеченной вдоль и поперек шрапнелями судьбы и, наконец, самого Рылько, натягивающего на бегу первый попавшийся под руку студенческий ватник из гардероба, громко протестующий треском швов, выскочила на техникумовское крыльцо, дико озираясь. Возле крыльца меланхолично жевал пучок сена мерин Плутон, только что притащивший из города сани с учебными пособиями. Конь подозрительно