для сторожей и милых. Рыбеха в реке водится, – рассказывала Лиша на ходу, однако внимание Рэя привлек не скот, а уходящий в высоту бревенчатый частокол, что ломаной линией тянулся по всему периметру поместья, скрывая хорошую часть неба. Заостренные колья – цельные стволы деревьев – торчали из земли на четыре человеческих роста, и перелезть такой без снаряжения не представлялось возможным. – …Ну и уху варят, оно всё лучше голой крупы, – всё щебетала Лиша.
Двое вошли в дальний барак, который был заполнен койко-местами в обе стороны.
– В первом бараке только мужики живут, считается, что там жить лучше, а этот – смешанный. Там женская половина, не ходи, коль не хочешь там и остаться. Баб немного, так, для хозяйства, – с неясным значением сказала она и указала налево: – Тебе сюда.
Рэй вошел, собрав на себе оценивающие взгляды каторжников.
Тяжелый воздух внутри подвигался сквозняком, залетавшим сквозь узкие окна без рам. Стекло в этом мире если и было, то явно не в такой бедняцкой обстановке. Окна в теплое время года представляли собой сквозные отверстия в стене, а на холода, когда тепло становилось важнее света, рамы, проложенные шерстью, просто запирались глухими ставнями. Вдоль стен по каждую сторону тянулись двухэтажные дощатые нары, разделенные перегородками кустарного мастерства.
– Вот сносное место, – указала она на пустующие нижние нары в середине комнаты под окном. – Отсюда только что человек уплыл на свободу. Друг, – прибавила она, опустив взгляд, но тут же шмыгнула задорно: – Хех, правда, без корабля!
– Сбежал? – удивился Рэй.
– Дурак? Помер он той ночью, – похмурилась она и уточнила: – от кашля.
– От кашля не умирают.
– А этот, балда такой, умер! Короче, сядь и не вставай, пока не вернусь.
Рэй смиренно расположился на колючих досках, в тайне надеясь не подхватить местный «кашель». Другим арестантам пока не было дела до прибывшего. Кто-то негромко разговаривал в маленьких группках, кто-то лежал на своем месте, отвернувшись ото всех, компания в углу металась в кости – молча и без капли азарта. Худосочный старикан короткого роста, с помощью пышного соргового веника, подметал серые половицы. В горле першило от пыли.
В барак вошел молодой, голубоглазый паренек в порванной рубахе – его Рэй видел на верхней палубе корабля во время высадки. Бегающими, похоже, близорукими глазами он обрыскал помещение, по ошибке сунулся в женское крыло, откуда его сразу погнали, и вошел в левое. Тут, опасливо избегая встречи с суровыми лицами арестантов, прошел меж нарами и занял аккуратно застеленную койку. Присел, потер колени, осмотрелся.
Пыль висела туманом, что тлел в чахлых осенних лучах. Ею же пах воздух, перемешиваясь с нотками пота. «Ну и гадюшник», – выдохнул Рэй, заметив крысу в дальнем углу комнаты, и опустил лицо на руки.
Процесс перемещения в иной мир был украшен такой красотой: Башня, плавающая в астральном измерении, говорящий кот, подлинное волшебство! Бездумно подписывая геройский контракт, он полагал, что окажется в дивном мире, так же полном приключений, путешествий