бумаги и деньги в сундучке отдали Мише. Он тщетно надеялся увидеть хотя бы дату чеканки на монетах, но не смог разобраться в странных значках. Бумаги развернул и снова свернул, поскольку пока было не до них.
Особо Мишу порадовало, что в товарах оказалась абсолютно новая одежда. Он нарядился в простую небеленую рубаху и штаны и был почти счастлив. Все же предложенная дикими обстоятельствами форма одежды его напрягала, уж очень она вольная. Глядя на него, оделись и все остальные члены команды. Женщинам тоже нашлась одежда. Яа, обрадовавшись новому наряду, чуть подзабыла о своем ранении. Правда, ни женской, ни мужской обуви почему-то не было.
Вещи, отложенные Узомой в кучу, которая называлась «Очень полезно в дорогу», сложили в тюки и навьючили на лошадей. На все про все ушло часа полтора – не больше. Все понимали, что надо действовать молниеносно. Решили сначала отъехать подальше, и там уже поговорить, что делать. Лошадей было даже слишком много, но решили брать пока всех. Хозяйственные Узома, Бомани, Иму и Нгози носились по лагерю, собирая все нужное, и не упускали возможность поиздеваться над бывшими охранниками, уныло сидевшими в рогатинах в ожидании продажи в рабство. Другого развития событий они не ожидали. Возможно, так бы и произошло, если бы неудачливый лейтенант из будущего не взял власть своей твердой рукой.
Все утро Миша умудрялся быть в трех местах разом, весело насвистывая мелодию про Владимирский Централ, ветер северный. Через некоторое время навязчивую мелодию напевали почти все.
Когда освобожденные невольники разбежались, поминая духов предков, осталось решить, что делать со свитой Диего и Арнальдо и с ними самими. Все друзья Миши были за то, чтобы хозяев ликвидировать, а бывших охранников отвезти на невольничий рынок.
Миша даже крякнул от неожиданности, потом сделал скидку на местный менталитет и предложил свой вариант.
Гуманное предложение своего предводителя повстанцы выслушали, лекцию о том, что все люди братья – тоже, но Бомани все же проворчал:
– Убить было бы вернее. Можно хотя бы кисти отрезать, я ведь уже предлагал. Духи родовые нас поймут, ведь Диего и его компания убивала людей, и твою семью убили. Странные какие-то в твоих краях обычаи, Миш. Не забывай, Диего и Арнальдо – наши враги. Зачем их оставлять живыми? А про позорное рабство – так они же хотели нас продать. Почему мы теперь не может сделать то же самое?
Даже Абубакар не понял человеколюбивое предложение нового друга, но сопротивляться не стал.
Сделали так, как предложил Миша. Он же пошел разговаривать с Диего, бормоча себе под нос:
– Ну что, граждане хулиганы, тунеядцы, алкоголики. Кто хочет поработать? Песчаный карьер – два человека! Цементный завод – два человека! Но нет здесь цементного завода здесь, и песчаный карьер не вижу. Эх, где мои хулиганы, тунеядцы, алкоголики! Расцеловал бы всех!
Подойдя к лежащему Диего, Миша разомкнул его рогатину:
– Диего, вставай.
Диего поднял красные, воспаленные