тебя не остановишь, юный романтик.
– Да как же не использовать возможность? – воскликнул Аратов, и на него зашикали. – Ведь всегда хочется видеть всё и своими глазами. Кому, как не тебе, понять это?
«Другие бы всё отдали, – подумал он, – только бы одним глазом взглянуть, как летают ракеты. В кино этого не показывают. Потом век себе не простишь, если упустишь случай».
– Я и понимаю, но только для себя, – прошептал Прохоров. – Смотреть и видеть – условие профессии, и я не взвешиваю, для чего да какой ценой. Но ты в том прав, что в жизни должно быть всё, нужно только выбрать разумную степень риска.
– Риск и разум несовместимы, – живо и снова громко заявил Аратов…
– Мальчики, на вас оглядываются. Мы пришли сюда не для споров.
– Для чего же? – засмеялся Прохоров. – Для нас, Нина, это…
– Смотри, Андрей: хула-хуп! – обрадованно вскричала она.
На арену выбежали три девушки в ярких бикини и, покачиваясь под музыку, принялись вращать на бёдрах обручи.
– Мило у них получается, – заметил Аратов, покрутив пальцем в воздухе.
– Это тебя тянет на импортное, – сказала Нина.
– Между прочим, – обращаясь к Прохорову, заметил Игорь, – в «Литературке» писали, и я поверил было, что хула-хуп – это непристойно.
– Отчего я заподозрил, что неприлично было бы пренебречь таким зрелищем, – улыбнулся Прохоров. – И не ошибся.
– Обычная гимнастика, – удивилась Нина. – Что они имели в виду?
– Что это за музыка, Андрей? Что-то знакомое.
– Одна из тех двух вещей Джорджии Гиббс, что записаны у меня, – ответил Прохоров.
– Ну конечно же! Но ты давно не проигрывал эту плёнку.
– Поехали ко мне, послушаем.
– Не поздно ли? – усомнился Аратов, указывая глазами на Нину.
– Я не стану работать сегодня. Работа после цирка – это цирк, а не работа.
– Тебе не захотелось написать этих девочек с обручами? Или это для тебя не сюжет? – спросил Аратов. – Три грации.
– Нельзя мыслить так одинаково. Это значит, что образ банален. Представь, я только что подумал: какая благодатная тема – три грации! Придать им угловатость, они же – дети ещё… Это, правда, всё тот же ребёнок на шаре, но ведь можно, можно!
– Дайте же посмотреть спокойно! – возмутилась Нина.
«Как нам вдвоём с Андреем было бы хорошо», – подумал Аратов, словно позабыв о том, что сам же и покупал билеты, привычно рассчитывая на троих – хотя и мелькнула озорная мысль покривить душой, купив два и сказав потом, что взял последние; он, конечно, проиграл бы, оттого что тогда не пошёл бы и Прохоров, которому важно было не посмотреть представление, а развлечь свою подружку. Игорь не одобрял его нынешний выбор: для него самого Нина была девушкой словно бы из какой-то чужой, с иным языком и нравами, компании, и он только ждал, когда это увлечение пойдёт на убыль. Иногда ему становилось смешно: он словно искал корысти от распада этой пары, как если бы сам имел виды на Нину и ревновал; в действительности же ему, одинокому,