горы сменилась тревожностью.
Старик свесив голову неожиданно стал ронять слезы. Он неспешно припал на колени прямо в густую траву и каменная рука ослабила хватку.
– Это будет моей последней песней. У меня больше нет сил. – хрипящее придыхание слышалось в его словах.
Высокий человек припал на одну ногу перед стариком и схватив его руки, судорожно стал их трясти:
– Возьми часть моей души. Ты же заклинатель!
– Я не знаю таких заклинаний, что забирали бы жизненную силу. – продолжал он говорить с надрывом. Слезы монотонно стекали по его впалым щекам. – Только одно заклинание известно мне и мной же создано. Создано, чтобы смотреть чужими глазами на этот мир. На большее я не был способен в своей жизни.
– Я покажу тебе, Токет. Обещаю, что покажу те дни, когда в моей жизни царило счастье и гармония. Ты снова увидишь красоту этого мира. Но только верни меня сначала в тот день, когда я отыскал Леврию. Дай мне понять, что остальные дети не крови Эльна… Прошу тебя, Токет… – его глаза наливались отчаянием и тревогой, а из уст пронеслись мольбы.
Старик на ощупь, подрагивающей левой рукой отыскал грубую и тяжелую ладонь, а правой прикоснулся к заросшему лицу. Обхватив ладонь крепко, Токет начал на распев возглашать. Потревоживший его человек, смотрел на старика потерянными глазами и в его туманных озерах видел что-то расплывчатое. Сгустки пелены стали томно двигаться и покидать его глаза тонкими струйками, захватывая подножие горы. Туман поднимался снизу и теперь стремился застелить все вокруг. Алое солнце вступило в схватку с серым туманным дымком и лучами пыталось пробить занавесу, но густотой он наполнялся каждую секунду. Из его туманных озер теперь паром вытекал туман и затмил гору серостью. Где-то высоко над ними послышался клёкот птицы, а густая туманная пелена расстилалась томно. Его прошлое снова было потревожено в тот день. Токет перед его глазами пропал, и не было ничего кроме тумана, стелящегося толстыми щитами вокруг него. Руками он стал разгребать туман перед собой, но он тщетно проходил сквозь его крупные пальцы, облаченные золотыми и серебряными кольцами. Тогда он решил встать и резко двинуться в туман, но подняться было невозможно. Словно его ноги корнями приросли к твердой земле. Руки не остановились и он продолжил разгребать туманную пелену, пока не услышал из своих же уст её имя. Он даже и не думал, что скажет это сейчас.
– Леврия! – горестно произнёс он, а туман перед ним стал исчезать и показал ему окровавленную жену, судорожно обхватывающую округлый живот. Она лежала в полусознательном состоянии, в белом платье погрязшем в алых реках крови. Руки его больше не тревожили пелену, а судорожно бросились к ней. Обхватив могучим хватом, он поднял её и положил на свое колено, пытаясь приобнять. Слезы теперь струились только из его глаз.
– Леврия… – второй рукой он поглаживал её бледное лицо, скрытое за светло-русыми прядями волос. Глаза её, карие с вкраплениями желтых пятен, потерянно обращались к его лицу. Она вымолвила томно:
– Эйвенд… Ты пришёл за мной…
Её