купленного у американцев или французов бредового сюжета впихнуть скрытую рекламу всякого ширпотреба? А потом еще слушать не менее бредовые замечания редактора и соглашаться с ними. Ибо, если не согласишься, тут же найдут замену.
Постепенно он вообще перестал спорить и делал то, что говорили. Надо пять трупов за серию – без проблем, надо десять шуток про секс – без вопросов!
Когда-то, миллион лет до нашей эры, он кропал статьи для городского еженедельника и подрабатывал сочинительством женских любовных романов для крупного издательства. Однажды коллега, халтуривший на популярном милицейском сериале сценаристом, попросил подменить его на пару серий. «Там ничего сложного – есть заданные герои, придумываешь простенькую историю по схеме «преступление – раскрытие – пьянка» и пишешь диалоги. Деньги небольшие, но, глядишь, заметят».
Попробовал. Придумал. Написал. Заметили. Предложили написать еще. Необязательно на милицейскую тему. Ну и понеслось… Еженедельник остался без журналиста, а издательство без любовного беллетриста Вероники Грин. Такой псевдоним выбрал Аркадий, потому что первый гонорар ему заплатили черным налом в зеленых долларах. Ее, вернее, его последняя повесть «Ночь накануне», пылившаяся на подоконнике, была единственным напоминанием о незадавшейся писательской карьере.
К сорока трем годам, несмотря на полторы сотни написанных сценариев, он оставался известным лишь в узких кинематографических кругах.
Творил он в однокомнатной квартирке, оставшейся от покойных родителей. С собственной семьей не сложилось. Женился рано, еще в студенчестве, по пламенной любви, но быстро и также пламенно развелся. Теперь регистрировать отношения не спешил. Любовь любовью, но потом ведь имущество делить придется.
Прочитав фразу Основателя о коньяке, он почти инстинктивно оглянулся на окно – задернуты ли шторы? Просвет шириной в ладонь имелся. Аркадий встал, осторожно выглянул наружу. Теоретически за ним могли наблюдать из дома напротив. Или из салона женского белья, расположенного левее. Или, если уж совсем постараться, с крыши ночного клуба «Убежище», неоновая вывеска которого светилась справа.
Но зачем?!
В принципе, под ником «Основатель» мог скрываться какой-нибудь приятель, знающий об особенностях его творческой кухни. Тогда всё понятно – прикол в стиле Ури Геллера. Типа, читаю позорные мысли на расстоянии.
Интересно, а про остальных тоже знал? Или пальцем в небо?
От раздумий его оторвал забренчавший в прихожей телефон. Ага, наверно, звонит этот неизвестный приятель. Признаться в розыгрыше и посмеяться.
Аркадий вышел из комнаты и снял трубку:
– Слушаю.
– Алло, Аркадий Петрович! Добрый вечер!
Нет, не приятель. Звонила ассистент режиссера, Людочка Савельева, – юная особа, страстная поклонница Гоши Куценко, побрившая голову до зеркального блеска и наколовшая