точная копия с оригинала, но она неуловимо похожа на Никиту. То ли наклоном головы, то ли скулами, то ли упрямым подбородком.
Дочка? Большая счастливая семья? Похвально.
– Здравствуйте. А как вас зовут? Вы со мной поиграете?
Не замечая моего ступора, широко улыбается кроха, а я не знаю, что ей сказать. Вглядываюсь в знакомые незнакомые черты и гадаю, что малышке досталось от матери.
За грудиной щемит и раскручивает вихри. В носу щиплет. И мне хочется засыпать Лебедева вопросами.
Как им живется с Дашей? Это второй ребенок? Ведь первому должно быть семь, как и моему Мите…
Гулко сглотнув, я душу глупый мазохистский порыв в зародыше и крепче стискиваю документы.
– Если не хотите играть, может, попьем чая? – настаивает малышка, но ее перебивает Лебедев, появляющийся в коридоре, словно черт из табакерки.
– Мариш, не пугай тетю Киру. Нам с ней поработать немного надо. Поиграешь пока в спальне, хорошо?
Застигнув меня врасплох, Никита одними губами шепчет «привет», подхватывает девчушку на руки и уносит вглубь квартиры.
Мне же приходится впопыхах латать дырявые щиты и прибегать к дыхательной гимнастике, надеясь, что проступивший румянец вскоре схлынет со щек.
– Пойдем?
Вернувшись, Лебедев трогает меня за запястье, и я едва не выпускаю из онемевших пальцев контракт. Скидываю в угол надоевшие туфли и растерянно интересуюсь.
– Куда?
– Перекусим что-нибудь. Выдернул тебя из офиса, вряд ли ты что-то успела перехватить.
Хочу заявить, что не голодна, но пустой желудок урчит так громко, что становится стыдно. Поэтому я молча следую за Никитой и с любопытством рассматриваю большую светлую кухню.
Она оформлена по последнему слову моды, только вот складывается впечатление, что здесь никто не готовит. Не стоит у плиты, не орудует миксером, не пользуется духовкой.
Быть может, Даша тоже работает допоздна, и Никита ее бережет, заказывая еду из ресторана? Наверное, он хороший муж…
– Извини. Не подумал купить что-то более существенное. А доставка будет ехать часа два по пробкам.
Указывая на хлеб, колбасу и сыр, неловко морщится Лебедев, я же проглатываю вертящиеся на языке комментарии о том, что ребенку негоже питаться всухомятку, и двигаюсь к нему, роняя.
– Все нормально. Я порежу.
Выдохнув с видимым облегчением, Никита забирает договор и вкладывает мне в руку нож.
Меня же от этого мимолетного контакта неминуемо простреливает током. Во рту пересыхает. Неугомонное сердце начинает судорожно трепыхаться.
«Хватит, Кира! Достаточно!».
Мысленно осекая себя, я переключаюсь на разделочную доску. Филигранно режу батон, кромсаю колбасу на тоненькие пласты и ругаюсь со внутренним голосом, который утверждает, что Лебедев будет сравнивать нас с Дарьей.
С какой стати?
– Кир, санкции за просрочку оплаты включили?
– Нет. Ждали окончания твоих с «Дельтой» переговоров.
– Добавь завтра.