кто меня перебил, и не подозревает, что животное это принадлежит к классу млекопитающих, или, быть может, ему когда-нибудь доводилось приготовлять омлет из яиц летучей мыши?
Эта отповедь заставила скептика умолкнуть и прекратить дальнейшие попытки прерывать оратора, а Робур продолжал с прежним пылом:
– Но следует ли из этого, что человечеству надо отказаться от завоевания воздушных просторов, от стремления преобразовать общественные и политические нравы и порядки нашего старого мира, даже не испробовав для этого столь совершенное средство передвижения? Ну нет! И подобно тому, как человек стал повелителем морей сначала с помощью весельного или парусного судна, а затем – колесного или винтового парохода, он станет также и повелителем воздушной стихии с помощью аппаратов тяжелее воздуха, ибо надо быть тяжелее воздуха, чтобы стать сильнее его!
На этот раз собрание взорвалось. Из всех уст, словно из множества ружейных стволов и пушечных жерл, нацеленных на Робура, вырвался общий крик возмущения. То был ответ на вызов, брошенный всему лагерю сторонников воздушных шаров, то было открытое возобновление войны между приверженцами «аппаратов легче воздуха» и «аппаратов тяжелее воздуха»!
Робур и бровью не повел. Скрестив руки на груди, он невозмутимо ждал, когда восстановится тишина.
Дядюшка Прудент жестом повелел прекратить враждебные действия.
– Да, – с силой продолжал Робур, – грядущее принадлежит летательным машинам. Воздух – для них достаточно надежная опора. Если придать столбу этой упругой материи восходящее движение со скоростью сорока пяти метров в секунду, то человек сможет удерживаться на верхнем конце воздушного столба при условии, что площадь подошв его башмаков составит не менее одной восьмой квадратного метра. А если скорость этого воздушного потока увеличится до девяноста метров в секунду, человек сможет ступать по воздуху босиком. Заставляя массу воздуха двигаться под действием лопастей винта с названной скоростью, можно добиться того же результата.
То, что говорил в тот вечер Робур, не раз уже высказывали до него многие сторонники авиации, труды которых должны были медленно, но верно привести к решению проблемы воздухоплавания. Честь распространения этих в общем простых идей принадлежит де Понтон д’Амекуру, де Лаланделю, Надару, де Люзи, де Луврье, Лиэ, Бельгику, Моро, братьям Ришар, Бабинэ, Жоберу, дю Тамплю, Саливу, Пено, де Вильневу, Гошо и Татену, Мишелю Лу, Эдисону, Планаверню и еще многим, многим другим! Их идеи не раз отвергали, но затем к ним вновь обращались, и рано или поздно они должны восторжествовать. В их трудах уже был дан ответ тем противникам авиации, которые утверждали, будто птица держится в небе лишь потому, что согревает воздух, который вдыхает в себя! Разве не доказали они, что орел, весящий пять килограммов, должен был бы в таком случае вобрать в себя пятьдесят кубических метров теплого воздуха только для того, чтобы парить над землей?
Именно это Робур и изложил с неопровержимой