в Британский музей той же дорогой, которой я сюда попала, но там были полицейские. Если я сунусь в музей ещё раз, меня непременно заметят – и на этот раз у полиции точно возникнут подозрения. Хорошо, что я взяла с собой ключ Гильдии!
Дойдя до дальнего конца платформы, я спрыгнула на рельсы – и очень вовремя! Сзади внезапно раздался мужской голос. Я торопливо выключила фонарик.
– Не забыл положить мне пять кусков сахара?
Я присела, сжалась в комочек и замерла.
– Не-а, – отозвался второй голос. – Как раз закинул.
Итак, их там по меньшей мере двое.
– Боже мой, Фрэнки, ты же знаешь, я не могу пить, если несладко.
– Удивительно, как у тебя все зубы не повыпадали.
Оба засмеялись. Других голосов слышно не было. Я, конечно, испытала облегчение, что их всего двое, но даже и двоих было более чем достаточно, чтобы занервничать. Я начала потихоньку продвигаться к тоннелю, но на миг потеряла равновесие и ударилась ногой о металлический рельс.
– Что это? – спросил один из тех двоих на платформе.
– Ты о чём?
– Я слышал какой-то шум.
– Наверное, мышь, их там внизу хватает.
– Больно уж крупная мышь, судя по звуку.
Услышав приближающиеся шаги, я прижалась к краю платформы и съёжилась в тени, надеясь, что разглядеть меня почти невозможно.
На рельсах засиял луч фонарика. Он прошёл слишком близко от меня, отразившись на носке моего лакированного ботинка. Ох, не стоит начищать обувь, если ты надеваешь её на тайные операции, Агата!
Заметил ли меня этот тип? Я задержала дыхание и закрыла глаза. В руке я судорожно сжимала ключи от парадной двери – единственное имеющееся у меня потенциальное оружие. Но если придётся полагаться только на них, вряд ли у меня так уж много шансов спастись.
– Вроде бы ничего, – заявил тип на платформе.
– Так когда, говоришь, прибытие? – спросил второй.
– Минут через пять-десять, если им не придётся по дороге останавливаться на боковых ветках.
Пока они беседовали, я тихо побежала к началу тоннеля. Я знала, что на Центральной линии есть несколько дверей, через которые можно попасть в подземные ходы Гильдии, а уж там-то я без труда отыщу дорогу обратно к Гайд-парку. Но что ещё важнее – надо убраться с рельсов прежде, чем сюда придёт какой-нибудь поезд.
Оказавшись в кромешной темноте тоннеля, я осмелилась снова включить фонарик. Не то чтобы это что-то меняло. Луч светил довольно тускло и раньше, в музее, а теперь и вовсе стал едва заметным. Я припустила вперёд. Пять минут бега трусцой – и я нашла то, что искала: маленькую деревянную дверцу в стене служебного коридора, отходящего от Центральной линии.
Шум поездов на других рельсах стал ближе: рокот, громыхание и скрежет тормозов. Кого-то, наверное, это нервировало бы или даже пугало, но я к этому привыкла. Я не первый раз разгуливала по подземелью и свыклась с мыслью, что в любой момент меня могут раздавить, как букашку. Сняв с шеи