с самим Горбуновым удалось организовать только одержимому Туполеву. Седовласый престарелый ученый, отдышавшись с дороги, начал излагать свою давнюю мечту о создании авиационного научно-исследовательского института. Он просил начальника НТО оказать поддержку этому проекту. И Горбунов заверил, что по личному распоряжению Ленина все просьбы Жуковского будут удовлетворены.
Вскоре после этой беседы был создан ЦАГИ, призванный сочетать фундаментальные научные исследования с практическими рекомендациями техническим отраслям промышленности. Куратором по научной части назначили профессора Жуковского, а технические и организационные вопросы возложили на Андрея Туполева. Но кроме самого решения да незначительной суммы, как пояснил Горбунов, ждать от правительства больше нечего: слишком много проблем приходится решать молодой советской власти. И первоначально ЦАГИ разместился в аэродинамической лаборатории все того же МВТУ.
Одновременно профессора Брилинг, Чудаков и Мазинг, окрыленные доброжелательной реакцией НТО на предложения Жуковского, доказывали необходимость создания и научного моторного центра. При очередной встрече с Климовым учитель прямо спросил, поддержит ли его начинание Владимир Яковлевич. Брилинг был уверен в своем ученике, но тем не менее не скрыл радости, услышав: «Безо всяких сомнений».
Неожиданно легко в конце 1918 года была создана и Научно-автомобильная лаборатория (НАЛ) НТО ВСНХ. Возглавил лабораторию Николай Романович Брилинг. Вскоре была создана и Коллегия научно-автомобильной лаборатории НТО ВСНХ, в которую вошли Е. А. Чудаков, Е. К. Мазинг, Д. К. Карельских, В. Я. Климов, И. А. Успенский. Как и ЦАГИ Жуковского, НАЛ Брилинга обосновалась в своей же лаборатории Технического училища.
Сколько лет они доказывали Военному ведомству, всевозможным Комитетам царского правительства необходимость создания собственных научных центров самолето- и двигателестроения, без которых даже богатой России не преодолеть своего технического отставания. Но война сместила все приоритеты. Срочно понадобилась готовая техника, пусть не передовая, не отечественная – этот вопрос просто не рассматривался. На заводах прекращались все перспективные разработки. Даже самые талантливые идеи русских конструкторов были изначально обречены на забвение. Так исторические реалии, а порой и чьи-то корыстные интересы еще на пять лет отодвинули реализацию сверхнасущных авиационных проектов.
Потому легкость, с которой большевики утвердили рождение научных центров, казалась просто чудом. И это при страшной разрухе, повальной нищете и полной политической и экономической блокаде.
Но если оказывалась реальная поддержка, то не науке, а заводам, которые все еще умудрялись давать продукцию. К тому же любая, даже минимальная, поддержка собственной промышленности со стороны большевиков, а уж тем более исходящая лично от Ленина, пропагандировалась безмерно.
…Для перевода