философствовать под рюмочку с огурчиком тоже сильно сближала. Она же и развела на долгие годы.
Упрямый был, как чёрт. Уж не знаю, обладал ли он талантом художника или просто помешался на идее-фикс стать выдающимся живописцем, но однокурсники семьями обзавелись, детей растили, квартиры получали, дачи строили, а он всё в Академию художеств поступал. Уверен был: закончит и станет звездой мирового масштаба. На восьмой, что ли, раз поступил-таки.
На каникулах как-то в гости с подругой пришёл. Жена стол накрыла. Не праздничный, но вкусный и сытный. Поели, попили, танцевать начали. А дальше не помню. Утром жена завтрак подаёт, а у неё яркий синяк на шее. Точно не мой. Я тогда с первой любовью случайно столкнулся, и страсти снова закипели, а жену ублажал в обычном режиме. Она где-то вычитала и со мной, глупышка, поделилась: учёные выяснили, что муж, доставляющий сексуальное удовольствие раз в десять дней, женщин устраивает. Тогда ещё реже к ней подходил, и уж точно не вчера.
– Художник? – спрашиваю. Она молчит. – А дальше было?
– Тебе разве не всё равно? – глянула она на меня с презрением.
Взвился я, орать начал, кулаком по столу стучать. А жена смотрит и опять молчит. Когда я выдохся карами грозить, тихо так сказала:
– Делай, что хочешь. Нелюбимой быть – лучше совсем не жить, – и отвернулась к раковине.
Несколько месяцев обитали соседями: здравствуй – до свиданья. А друг, врагом ставший, больше не появлялся. Никогда. Значит, было.
Заноза эта во мне глубоко засела, выдернуть хотелось. Сейчас накостыляю ему, хилому, как следует, пусть кровью умоется.
Встретились в баре. Руку ему не подал. Выпивку себе заказал и пытать начал. Никак не ожидал, что вместо извинений меня же и обвинит во всём.
– Ты хоть помнишь тот вечер? С девчонкой я пришёл. Приглядел одну – каникулы нормально провести. А ты её в танце при всех тискать начал. А уж что ты на кухне творил, куда её, опять же, танцуя, увёл, могу только догадываться. Она так заверещала, что соседи милицию хотели вызвать. Как мы с твоей женой ни уговаривали, схватила сумочку и бегом прочь из квартиры.
Ты уже сильно набрался, а тут ещё чуть не стакан залил в себя и посреди гостиной на пол спать завалился. Мы и вдвоём сдвинуть тебя не смогли.
Спешить мне было некуда, может, и подольше бы задержался, только твоя посуду со стола начала убирать. Намекала, что не настроена гостей дальше принимать. Тянул время сколько мог. Она уже и продукты в холодильник убрала, посуду перемыла, порядок навела, а я всё сижу курю. «Завтра на работу, давай за тобой дверь закрою», – уже открыто выставляет, а я любуюсь, остановиться не могу: глаза блестят, щёки горят, двигается быстро, энергично. Понимаю, что так возмущение тобой хочет выплеснуть. Говорил же тебе, что даже позировать просил. Шедевр бы написал, так она меня зажигала. А ты тюфяком на ковре валяешься.
Вспомнил, сколько раз прикрывал твои похождения. Подумал, что не нужна тебе совсем, раз так при всех можешь её унижать, и решил: сейчас или никогда. Хоть разок прикоснусь