спросил Эддерли. – Отлично! Давно пора было утереть нос Красным! А правда, что на испытаниях ты разбила стакан о голову магистра Роверстана?
Захлебывающиеся звуки стали еще отчетливее, и перед Айлин словно пропасть разверзлась. Она вспомнила высокого черноволосого смуглого мужчину в белой мантии, такого великолепного ровно до того мгновения, как рядом с ним разлетелся стакан. И как магистр в своей белоснежной мантии выглядел потом. Ой…
– Нет! – в ужасе замотала она головой. – Совсем не об голову! То есть… ну… стакан взорвался, но я не хотела! А там был сок… вишневый…
– Не хотела бы – не взорвала! – слишком злорадно для сожаления сообщил Эддерли. – А правда, что ты ударила по Совету молниями и магистру Кристофу пришлось ставить щит?
Айлин обреченно кивнула.
– И магистр Волански что-то предсказал?!
Айлин вспомнила многозначительное: «Будет весело» – и задумалась, можно ли считать это предсказанием? Кажется, если кому-то на Совете и было весело, так только самому магистру Волански. Хотя он ведь и не уточнял – кому!
Она еще сильнее выпрямилась, жалея, что не может стать невидимкой, и Эддерли все понял по ее лицу, потому что расплылся в хищной радостной улыбке.
– Ладно, Ревенгар, мы с тобой после поговорим! Завтра не опаздывай, преподаватели этого не любят. Твой куратор – сам лорд Бастельеро, с ума сойти! Избранный Претемной Госпожи, мэтр-командор, главнокомандующий! Девять из десяти наших адептов с тобой бы поменялись! Хотя знаешь… – он явно задумался и добавил: – Пожалуй, не девять из десяти, а всего пять. Остальные бы испугались! Ну, мне пора. Добр-рого вечер-ра, милые девы, – огромным котом мурлыкнул он в сторону старших адепток и исчез за дверью, только взметнулись длинные полы щегольской мантии с разрезами.
Айлин сначала почувствовала, а потом и увидела устремленные на нее взгляды. В комнате воцарилась мертвая тишина.
– Иоланда, милочка, нам, пожалуй, тоже пора! Ты же знаешь, у нас завтра первое занятие – общая лекция с разумниками. У… него! – выдохнула одна из девиц и снова так глянула на Айлин, словно та совершила какое-то страшное святотатство. Например, устроила публичное поклонение Барготу в главном столичном храме Семи Благих. Ну… или облила вишневым соком чью-то белую мантию. Это они еще лицо магистра не видели, спасибо Претемнейшей!
– Я, пожалуй, тоже схожу… в библиотеку, – выдавила соседка… то есть Иоланда, и торопливо принялась убирать со стола.
На Айлин никто из троицы очень старательно больше не смотрел, и она почувствовала себя непривычно и отчего-то гадко. От девиц просто веяло страхом и брезгливостью, будто она, Айлин Ревенгар, какая-то ядовитая гадина, только и ждущая возможности укусить! Интересно, а можно ли попросить переселить ее в другую комнату, подальше от Иоланды и ее подружек?
И тут ей пришла в голову по-настоящему жуткая мысль: а вдруг теперь на нее так будут смотреть все? Она вспомнила глаза матушки, когда Артур кричал на Айлин в гостиной. Глаза, в которых стыли