улыбчивый, лукаво прищуренный взгляд его владельца смягчал чрезмерную деловитость интерьера и внушал гостям спокойствие и уверенность. Вот и сейчас при взгляде на девчонок глаза директора излучали те доброжелательность и тепло, которые свойственны людям, работающим с детьми по призванию. Людка с Валькой чувствовали это и сидели без напряжения и опаски.
Руководитель школы, улыбчиво поглядывая на сестер черными глазами, внимательно рассмотрел поданные ему документы.
«Хорошие девочки! – думал он, рассматривая табеля сестер. – Старшая – отличница. Да и у младшей оценки неплохие. Хотя в группах детей достаточно, надо принять: порадует отчетность».
– Екатерина Афанасьевна! Примем мы ваших дочерей, – наконец произнес он и, подав лист бумаги, ручку и образец, сказал: − Напишите заявление. Будем оформлять. − Сам в это время решил поговорить с будущими ученицами.
Людка и Валька застенчиво слушали Тамира Эргашевича, вскидывали на него кроткие взгляды, соглашаясь или отрицая, кратко отвечали на его вопросы, переглядывались между собой, тихонько хихикали. В это время вернулся Александр Владимирович.
– Ну что? Все в порядке? – обратился к нему директор.
– Все как полагается.
– Тогда берите новеньких и устраивайте их в группы. Людмила Никитина идет в шестой класс, значит, к вам. Валентину отведите к Наталье Петровне.
В день приезда Никитиных Александр Владимирович Пак выполнял обязанности дежурного воспитателя. Он привел новеньких с родительницей в длинное одноэтажное здание, сдал Вальку на попечение ее воспитательнице, затем провел Екатерину со старшей дочерью в спальню шестиклассниц, где показал Людке ее место. Екатерина помогла дочерям разложить вещи, немного посидела у каждой в комнате.
За суетой время прошло быстро, матери нужно было возвращаться домой. Она обняла дочерей, вышедших проводить ее до выхода со двора.
– Девочки, будьте аккуратными, – на прощание говорила Екатерина. – Ты, Людка, не забывай про сестру. Помогай ей.
– Хорошо, мам, не беспокойся. Мы же рядом с Валькой будем, – обещала та.
– А ты, Валька, сестру слушайся, не вредничай. Живите дружно, – наставляла мать младшую дочь.
– Обещаю слушаться Людку. А ты скоро приедешь? – беспокоилась Валька.
– Не знаю, как получится, – не стала обнадеживать детей Екатерина. – Путь неблизкий. А вы учитесь хорошо. Теперь вся надежда на вас самих, поэтому будьте умненькими, не ленитесь, не позорьте нас с отцом.
Мать расцеловала обеих дочерей и ушла. И тут Валька пустила слезу. Людка обняла сестренку, прижала ее к себе и долго не отпускала. Ей тоже хотелось плакать, но не было рядом более взрослого, чем она сама, человека, в грудь которому могла бы тоже уткнуться носом, ища понимания и сочувствия. Людка сама была для Вальки опорой, тем взрослым, который должен был понимать переживания плачущей сестры и утешать ее.
– Ну что ты? – уговаривала проникновенным голосом Людка сестру по пути в общежитие. – Не плачь. Мы с тобой здесь вместе учиться будем. Ведь