всем скаку осадил лошадь, так что та вздыбилась, несколько раз перебрав в воздухе передними ногами, прежде чем остановиться возле Великого Рудольфо. Каноник проделал то же самое, хотя и не столь лихо.
Пока около десятка всадников выезжали на поляну, первый спрыгнул с лошади и подошел к Рудольфо:
– Кто ты? Назови свое имя.
– Я – Великий Рудольфо. – В голосе канатоходца прозвучало некоторое высокомерие, и Магдалена в предчувствии бурной грозы втянула голову в плечи. Особенно когда Рудольфо продолжил: – Я – король бродячих артистов. А вы кто такой?
– Я – Георг Трухзес фон Вальдбург, которого еще называют главнокомандующим его императорского величества, князя-архиепископа Вюрцбургского, архиепископа Майнцского, архиепископа Трирского, курфюрста Пфальцского и герцога Баварского.
– Очень приятно. – Рудольфо как ни в чем не бывало кивнул ему. – Вы, конечно, слышали обо мне?
– Что-то не припоминаю, – хмыкнул Трухзес, слегка раздраженный невозмутимостью циркача, и продолжил: – Но, может быть, тебе доводилось слышать о крестьянском палаче?
Окружавшие их всадники осклабились.
– Должен, в свою очередь, разочаровать вас, ваша милость. Трухзес, как вы изволили именовать себя, не каждый день встречается на пути бродячего артиста.
Тут уже зафыркали циркачи, сгрудившиеся на безопасном расстоянии и робко наблюдавшие за разговором.
Главнокомандующему его величества показалось, что беседа выходит из-под контроля. Так или иначе, но он не привык, чтобы с ним разговаривали на равных, да еще с изрядной долей иронии, поэтому он резко бросил:
– Кто-нибудь может мне объяснить, почему он осмеливается называть себя королем шутов, к тому же Великим Рудольфо? По-моему, не так уж он и велик!
– Не ростом! Тут вы совершенно правы, ваша милость. Но что касается моего умения, еще никому не удавалось превзойти меня и мое искусство.
– А в чем состоит твое искусство, циркач?
– Я легко поднимаюсь по канату на самые высокие церковные башни. Это под силу лишь одному человеку во всем мире, Великому Рудольфо! – Правой рукой канатоходец прочертил в воздухе элегантную дугу, словно ожидая бурных оваций.
– А остальная публика? – Георг фон Вальдбург пренебрежительно махнул в сторону артистов и внимательно осмотрел каждого в отдельности. Его взгляд задержался на Магдалене.
Магдалена опустила глаза, не в силах выдержать пронзительный взгляд высокопоставленной особы. Грузный каноник, скорее равнодушно наблюдавший за разговором, подошел к Трухзесу и что-то зашептал ему на ухо.
– Так отвечай же на мой вопрос! – прикрикнул тот на Великого Рудольфо.
– Ну, в общем, так, – обстоятельно начал Рудольфо, – мы дивим публику разного рода кунштюками, смешим фокусами, словом, удовлетворяем любопытство людей, их страсть к сенсациям. Но, пожалуй, это не самое правильное в эти горестные дни.
– Что ты несешь, шут, – возмутился Трухзес фон Вальдбург. –