загруженный день в столовой. Бегуны и плотники суетились, нося подносы с едой туда-сюда.
Ури, повар средних лет с густыми усами, в темно-красной рубашке своей секции, решил воспользоваться передышкой и присоединиться к нам за чашкой ежевичного чая. На протяжении десяти минут повар беспрерывно разглагольствовал о неравенстве в секциях.
Жестикулируя с кружкой в руках, его зычный голос возвышался над прочими разговорами и доносился до нас с Мией, сидевших в самом конце длинного стола. Брови моей подруги были нахмурены в задумчивости, наблюдая за тем, как Ури излагает свои недовольства.
– Формально жизнь одного лекаря равна пяти поварам. Так что вы все понимаете, насколько порочны правила нашего лагеря! Где одна человеческая жизнь равна пяти только потому, что он обладает какими-то навыками, которых нет у остальных пяти… Гиблая это система, говорю я вам, ребятки! – он неистово затряс головой, как бы подчеркивая свои слова.
Сказанное им осталось под спудом, пока ребята опустошали свои порции горохового супа.
Резкий удар распахивающейся столовой двери нарушил непринужденный гам посетителей.
Скучающе всматриваюсь в толпу прохожих у входа, которые отчего-то все начинают расступаться в стороны. При виде открывшейся картины мое сердце вдруг болезненно сжимается.
Рэд появляется в ипровизированном коридоре толпы, его присутствие подобно штормовому ветру, пронизывающему насквозь. Выразительный мужской силуэт стремительно направлялся к нашему столу для бегунов.
В мгонвение ока мужчина навис над нами, внушая негласный отпечаток власти. Бесстрастный взгляд его колючих карих глаз пристально обследовал обстановку, подмечая все детали.
– …Тридцать семь лет, Ури, – послышался сухой голос Рэда, тяжелый, как удар молота по наковальне, – эта "гиблая" система, о которой ты так сокрушаешься, стабильно поддерживает жизнь в этом лагере.
Пухлые щеки повара разрумянились, и от такой нежданной конфронтации он аж подпрыгнул на своем месте, не ожидая получить столь скорый отклик на свои претензии от таких высокопоставленных особ.
– Р-рэд!… Я лишь хотел сказать, что жизнь повара здесь воспринимается как нечто не имеющее значения! Жизнь повара тоже очень важна! – Ури попытался парировать, даже удивляясь собственной дерзости, глаза его забегали по сторонам.
Рэд оставался непреклонным, на его каменном лице заиграли четко выраженные желваки скул. Его холодное спокойствие контрастировало с пылкой риторикой Ури и подавляло ее в зарождении.
Командир файтеров выпрямился и с неизменным выражением лица наклонился вперед, упираясь рукой в стол прямо перед поваром. Мое внимание привлекает кольцо из темной бронзы на его большом пальце.
– Твоя жизнь здесь ценна. И если ты с этим не согласен, то всегда можешь покинуть ИСУ и подыскать себе более подходящую занятость где-нибудь еще.
Жесткий и ровный тембр мужчины пронесся по столовой, приковывая к себе всеобщее внимание и приводя дюжину столов в оцепенение.
Когда