путаясь в шнурках и продолжая держаться за чемодан.
– Тапочки здесь, – профессор кивнул в сторону полки с безликими тапками, и я взяла те, что с краю, серые и оказавшиеся на удивление мягкими.
Только я выпрямилась, как чуть ли не в лицо мне полетела тряпка со словами:
– Вытрите колёсики чемодана.
Я молча повиновалась, хотя и вытирать-то там было нечего. Я же не по коровьим лепёшкам, в конце концов, его возила.
Чокнутый, как пить дать, чокнутый, думала я. Надеюсь, у него хоть не один туалет, а то, поди, будет проверять, насколько хорошо я за собой смыла.
Моя комната была на втором этаже. Маленькая, с полом, укрытым татами, и футоном вместо привычной кровати. Под потолком висела бумажная люстра в виде фонарика с нарисованными журавлями, а у завешанного норэн окна красовалась экибана с веточкой той самой цветущей сливы, отчего чуть затхловатый запах старины разбавлялся сладкими нотками новой жизни.
Профессор оставил меня одну, и я наконец смогла переодеться. Он меня так застращал, что я даже не обратила внимания на голод и желание посетить уборную. Её он мне не показал. А спрашивать самой было откровенно боязно.
Я выглянула в окно, просунув голову под норэн. Небольшой ухоженный дворик, засаженный красным кустарником и всевозможной травой. Крыши соседних домов, низких и будто игрушечных. Провода, делившие синее небо на множество прямоугольников, ромбов и фигур неправильной формы. Они казались паутиной огромного паука, опутавшего мир своими сетями. И пауком этим, пожалуй, был профессор Кавагути, так невовремя вышедший на задний двор. Я чуть присела, чтобы он меня не заметил, и продолжила наблюдать.
Он стоял, вытянувшись, как те самые журавли на люстре-фонарике, и по движению его груди было понятно, что он глубоко и быстро дышал. Через пару неподвижных минут он провёл ладонью по лицу, выпрямился, будто и так не был как жердь, кивнул и скрылся в доме.
После такого перфоманса я ещё больше убедилась в том, что он чокнутый. И в том, что он меня ненавидит. От него так и веяло яростью. Но что такого я сделала? Что я сделала-то?..
Когда он ушёл, я ещё немного понаблюдала за миром за окном. Было тихо и безлюдно, будто мы оказались в мёртвом городе, где остались только мы вдвоём: я и этот чокнутый профессор.
Когда он позвал меня к обеду, я уже готова была лопнуть, но всё ещё не знала, где туалет.
Он кричал мне аж с лестницы, и я не сразу поняла, что он не просто орёт, а приглашает к столу. Дом наполнился горячими ароматами рамена и рыбы. Я готова была убить даже за краюшку хлеба, а тут такое пиршество.
Еле дошла до лестницы и, переминаясь с ноги на ногу, раздумывала, как бы всё же узнать про уборную. По моей позе профессор явно понял, что мне в первую очередь не до еды. На мгновение его лицо приобрело человеческое выражение, но он тут же нахмурился и пробормотал:
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию