чего он преспокойно забрал сумку и махнул Виктору – пошли, мол, чего стоишь.
Немало удивленный таким способом прохождения досмотра, Виктор ждал, что сейчас поднимется неслабый хай. Однако хая не последовало. Таможенница продолжала несколько заторможенно улыбаться, а милиционер даже не пошевелился, словно и правда был вырезан из камня.
Виктор мысленно пожал плечами и прошел под рамкой.
Потом он просто шел за японцем, не переставая удивляться тому, насколько преобразился этот каменный Будда. Его провожатый в зависимости от ситуации то улыбался обворожительно (пограничницам, таможенницам, девушкам и дамам в очередях), то вдруг превращался в солидного и преуспевающего бизнесмена или – бери выше – дипломата, причем настолько солидного, что даже вообразить страшно (для тех же лиц, но мужского пола), то, проходя перед очередной рамкой, не просто улыбался, а щерился так, словно его рот был резиновым и имел способность растягиваться от уха до уха.
От этого жутковатого оскала взгляд окружающих слегка цепенел, и на их лицах тоже расцветала идиотская улыбка. Японец же преспокойно повторял трюк с мечами и следовал дальше, не забывая каждого встречного одарить своим вниманием. Причем каждая его метаморфоза имела свои оттенки, как для каждой двери требуются индивидуальные ключи со строго определенным рисунком бороздок и зубчиков, посредством которых очереди на регистрацию – таможенный досмотр – паспортный контроль – и далее по списку прошли как-то очень быстро и безболезненно. Слишком быстро. Другому за такое «быстро» морду б набили в два счета и в наручники запаковали. А этому – трын-трава. Прошел как нож сквозь масло и Виктора вместе с его сумкой с собой протащил. Тот даже удивиться не успел, откуда это у японца паспорт с его фотографией образовался. Вроде и не фотографировался в последние месяцы…
Только на втором этаже, в зале ожидания для пассажиров, летящих бизнес-классом, лицо японца приняло прежнее безразличное выражение. Словно маску с фейса стащил и в саквояж запрятал, как давеча газету с иероглифами.
Виктор добрался до нереально удобного кресла и рухнул в него, словно удав, обожравшийся мартышек. Японские таблетки перебороли отечественный «фестал» и принялись распирать желудок с новой силой. Японец же, привычно устроившись в кресле напротив, сначала долго трепался с кем-то по мобильнику на языке, состоящем, похоже, из одних «ся», «сю» и «рррр», после чего сходил в соседнюю комнату, из которой вернулся с тарелкой, заполненной всякой снедью, и с бутылкой армянского коньяка. Плюхнувшись в кресло, он принялся аппетитно трескать разложенные на тарелке бутерброды с красной икрой, запивая их коньяком и при этом довольно крякая.
– Лучше французского, – сообщил он после второй рюмки. – Натуральный вкус винограда.
Виктор мысленно пожал плечами. Ему сравнивать было не с чем.
– Пассажиров рейса четыреста сорок два просят пройти на посадку к посадочному терминалу номер шесть, – нежно сказал динамик под потолком.
Однако