одуряющим запахом. Народ поговаривал, что привычка подлеца Аспирина жарить мясо перед баром могла согнать на запах весь периметр, кабы не договоренность с пукханами за регулярный откат. Конкретно за треть доходов «хотеля» люди в форме не замечали заведения и его завсегдатаев. Даже таких эксцентричных любителей жареного, как Аспирин.
С гостей, то есть залетных посетителей уникального предприятия общественного питания, погоны брали дополнительную плату. Официально несуществующая забегаловка-ночлежка считалась вроде как заведением элитным. И предназначалась исключительно для своих и сочувствующих – а значит, обеспеченных баблом лиц. В советской буферной зоне первый бар сталкеров возник еще в Ким-Чхэке, который располагался ближе к Владивостоку. Однако позже, в конце семидесятых, когда грабеж разрушенного Разломом Корейского полуострова приобрел массовый характер, мекка сталкеров и мародеров переместилась южнее – в Танчон.
Армия грабителей-голодранцев, а также обслуживающих их проституток, торгашей и духанщиков с тех пор постоянно росла. Особенный бум этого роста приходился на волны корейских возвращенцев, после вступления в силу Реэмиграционной Резолюции ООН. Разумеется, пропорционально росло и количество проблем. Но нищая деревня, которой являлся Танчон при северокорейском коммуняшном режиме, медленно и уверенно превращалась в крупный населенный пункт. Населенный, правда, отбросами. Именно на них и был рассчитан «хотель». О своих делах посетители «хотеля» лишний раз старались не распространяться. Но бабло платили исправно, иного же не требовалось.
Когда, бросив ПТУ и тихие радости студенческого Владивостока, Аспирин впервые оказался в невзрачном корейском городишке, из нашептанных в пьяном угаре слов, грязных улиц, лающих погранцов, тупых потасовок и рваных разговоров перед юным Кормильцевым раскрылся удивительный мир.
Удивительность приграничной зоны Корейского Разлома состояла вовсе не в романтике конкистадоров, искателей приключений и прочих тилей-уленшпигелей. Но в выразительной атмосфере, с которой собравшийся сброд верил в удачу и грабил с этим непередаваемым чувством страну, разрушенную катаклизмом. Аспирин был мало знаком с природой Зоны Посещения Три-Восемь и, честно говоря, не интересовался. Подобные ему молодые люди из самых разных республик СССР устремлялись в эти края, влекомые не жаждой наживы, а тем более славы и приключений, но со жгучим стремлением убраться из опостылевших городов, от семьи и работы, тревог и забот, составлявших атмосферу, абсолютно убивавшую в жителе современных городов все живое.
Очень немногим удавалось вернуться обратно. Говорили, что были те, кто благополучно ушел на покой, заработал денег, не став инвалидом или душевнобольным. Слухи твердили, что удачливые сталкера́ на скопленное лаве отлеживаются на пляжах, причем за границей, попивая мохито и пощупывая загорелых мулаток. Назывались имена счастливчиков и даже рейды, в которых удалось заработать. Но то были байки – все это сознавали. Конечно, отправляясь