делаю матери одолжение и включаюсь в беседу.
– По-моему, если уж ты потрудился подать десерт, он должен стать изюминкой ужина. Крем-брюле, шоколадный мусс, чизкейк миллионера. Но сорбет?
Мамин смех становится громче. Скоро где-нибудь лопнет хрустальная ваза.
– Видите, Филипп, какая щекотливая тема. А вы что думаете?
Он прочищает горло, вытирает рот салфеткой и кладет ее на стол.
– Думаю, это был отличный сорбет.
Мама с видом победительницы переводит взгляд с нашего гостя на меня.
– Десертного вина? – предлагает отец, у которого этот спектакль, похоже, уже вызывает такую же неловкость, как и у меня.
– С удовольствием, сэр, – соглашается Филипп, и папа наливает ему небольшой бокал. – После такого восхитительного ужина я не отказался бы немного подышать свежим воздухом. Может быть, покажешь мне сад, Зельда?
– Замечательная идея, – щебечет мама. Наверняка уже слышит звон свадебных колоколов.
Однако я прекрасно знаю, к чему все идет. Он попытается меня облапать, я влеплю ему пощечину. Ему будет стыдно. У меня будет болеть рука.
Я встаю и жестом приглашаю Филиппа следовать за мной. Ночной воздух приятно пахнет весной. У меня возникает чувство, что это аромат всего, что я упускаю.
– Пройдемся немного? – спрашивает Филипп, будто я не в курсе, какую цель он преследует. Когда мы отдалимся от огней дома, нас станет не видно. Не имею ничего против. Еще один кандидат, от которого я избавлюсь.
Мы спускаемся по ступеням террасы. Внизу я снимаю туфли, потому что не хочу испортить их на сырой лужайке. Делаю пару шагов босиком. С удовольствием бы немножко попрыгала, но это неподобающее поведение для дамы моего положения. Было таковым двенадцать лет назад, а сейчас тем более. Я оглядываюсь, чтобы проверить, идет ли за мной Филипп. Он ненадолго останавливается и смотрит на заднюю часть дома, ярко освещенного на фоне ночного неба.
– Наверное, такой особняк иногда кажется устрашающим? – произносит он.
– И не говори.
Какое-то время мы молча идем рядом, потому что у меня нет настроения объяснять, что якобы изображают скульптуры, которые моя мать покупает от скуки, а потом ставит в саду. Я чувствую мокрую траву между пальцами. Чувствую молодую зелень, и это меня успокаивает. Мы направляемся к каменной скамейке, которая спрятана между двумя высокими деревьями чуть левее от главного здания. Чем быстрее Филипп попытается просунуть свой язык мне в глотку, тем быстрее закончится этот вечер.
Я сажусь, и Филипп опускается рядом со мной.
– Что ж, – начинает он, – и часто тебе приходится терпеть такие попытки сватовства?
Меня удивляет его прямолинейность. Разве мы не должны притворяться, что случайно собрались здесь сегодня вечером? Это определенно противоречит этикету.
– Почти каждый выходной, – признаюсь я.
– Вау, а они серьезно настроены, мм?
Я вздыхаю:
– Похоже на то.
– Пожалуйста, не обижайся, – говорит он, – но