шаг, за ним другой, одна рука готова схватиться за забор для равновесия, потом за деревья. Я ждала до сих пор, пока свет не начал покидать небо, пока облака не окрасились в розовый, сиреневый и оранжевый, такие пушистые и теплые в остывающем воздухе.
Я переминалась с ноги на ногу и вглядывалась в даль.
Я ждала.
И ждала.
Прислонившись к дереву, я прикрыла глаза, но вновь открыла их, заслышав цокот копыт по дороге. Вдалеке показался экипаж. Должно быть, он принадлежал одному из состоятельных основателей новой академии – они наверняка предложили папе вернуться на нем. Но где же Бо?
Экипаж несся по дороге, разбрасывая из-под колес камни и грязь. Когда он приблизился, я улыбнулась, а потом нахмурилась тому, как плохо кучер управлялся с лошадьми, так что мне пришлось посторониться. Экипаж со скрежетом остановился. Незнакомый мужчина выпрыгнул из него даже прежде, чем кучер откинул лесенку. Он был очень бледен. И он не был моим отцом.
– Ах, моя дорогая. – Его голос был хриплым, черты лица выделялись в сумерках. – Должно быть, вы мадемуазель де Батц.
Я кивнула, смутившись:
– Да.
Он сделал шаг ко мне, взял мои руки в свои. Я должна была отшатнуться, сказать ему, что его поведение неподобающе, но я словно вросла в землю. Может, если бы я простояла там достаточно долго, я сама превратилась бы в дерево. Высокое. И молчаливое.
– Моя дорогая мадемуазель. Мне так жаль.
Глава шестая
Мои колени дрожали, хотя им больше не приходилось нести вес моего тела. Я сидела на земле, опираясь спиной о стену. Разве это не странно? Раньше у меня не возникало трудностей с тем, чтобы сидеть, но сейчас не только мои ноги, но также и руки, и туловище, и даже голова тряслась, словно все мое тело кричало: нет, нет, нет!
Бледное лицо передо мной.
Подкашивающиеся ноги.
Возвращение домой с пустыми руками.
Мать, ожидающая в дверях.
Ее крик.
Приезжий обстоятельно поведал нам, как умер мой отец, – точнее, он рассказывал моей матери. Я же, как им казалось, полностью замкнулась в себе.
Но я слушала: я надеялась услышать признаки того, что этот человек ошибается, что он лжет. Может быть, папин экипаж задержался в пути. Он переночует в деревенской гостинице и будет дома к завтраку, улыбнется устало, садясь за стол, и попросит прощения за то, что пропустил ужин.
Мои глаза были сухи, как запекшаяся земля на незасеянном поле посреди лета.
– Как это произошло? – шепотом спросила мать.
Маршал молча стоял в углу, отказавшись от предложенного стула. Его работа как служащего правопорядка заключалась в том, чтобы сопроводить месье Аллара с его новостями к нам, а затем вернуться на службу в свое отделение. В тот округ, где нашли отца.
– Мадам, я не уверен, что будет уместно говорить об этом в присутствии дамы… – замялся месье Аллар.
– Это же мой муж! Вы говорите о моем муже. Я сама решу, что уместно, а что нет.
Он нервно теребил свой платок с монограммой. Он вытащил этот платок для матери,