распахнулись: «Как?»
«Мы мучаемся тут вместе».
«Ты вела себя с ней как последняя сука. А теперь попробуешь переобуться?»
«Я была с ней сукой по той самой причине, которая дает мне основание переобуться убедительно. Если она думает, что я ее ненавижу, это может сработать. Начни я подлизываться к ней, она бы сразу меня заподозрила».
Роби ее объяснение не убедило.
Рил показала знаками: «Какие еще варианты у нас есть?»
«Никаких, – ответил он. – За исключением смерти».
В этот момент дверь распахнулась и к ним ворвалось с полдюжины вооруженных мужчин. Роби и Рил сковали наручниками и выволокли из комнаты. Их погнали друг за другом по длинным коридорам с такой скоростью, что ни Рил, ни Роби не могли сообразить, в каком направлении движутся.
Открылась какая-то дверь, и их затолкали внутрь. Дверь захлопнулась у них за спиной, и другие руки схватили их. Рил и Роби оторвали от пола и уложили каждого на длинную доску.
Комната освещалась слабо, но они видели друг друга, разделенные всего парой дюймов. Оба знали, что будет дальше. Их привязали к доскам, потом наклонили доски вниз. Их головы погрузились в огромное корыто с ледяной водой. Их держали там столько, что вполне можно было утонуть.
Когда их подняли из воды, то оставили ноги выше головы. Потом положили им на лица тонкие тряпки и стали лить ледяную воду. Она быстро пропитала ткань и начала проникать им в рот и в нос. У обоих сработал рвотный рефлекс, они стали кашлять и отплевываться. Вода продолжала течь. Они кашляли и рыгали. Вода продолжала течь. У обоих началась рвота.
Тряпки приподняли и позволили им сделать три-четыре нормальных вдоха, прежде чем опустить тряпки обратно. Снова полилась вода – с тем же результатом. То же самое повторялось в следующие двадцать минут.
Роби и Рил вытошнили то немногое, что было у них в желудках. Теперь их рвало желчью.
Они так и лежали на досках с тряпками ни лице. Не знали, когда вода польется снова, – это было частью техники. Никакие тренировки в мире не могли спасти от ужаса пытки водой.
Они лежали, хватая ртом воздух, дергаясь в своих путах, с грудью, ходящей ходуном.
Обычно на этом этапе начинался допрос. Роби и Рил оба помнили об этом и гадали, какого рода допрос им предстоит.
Свет стал еще слабее, и они приготовились к тому, что могло ждать их дальше.
Голос сказал:
– Это может закончиться. Выбор за вами.
Говорила не Аманда Маркс. Голос был мужской, и они его не узнавали.
– Что надо делать? – прохрипела Рил.
– Подписать признание, – ответил голос.
– Признание в чем? – спросил Роби, сплевывая рвоту изо рта.
– Для Рил – в убийстве двух сотрудников ЦРУ. Для вас – в пособничестве ей. И в государственной измене.
– Вы адвокат? – рявкнула Рил.
– Мне нужен ваш ответ.
От следующей реплики Рил мужчина невольно прищелкнул языком. Потом ответил:
– Боюсь, я такое просто физически не смогу сделать. Но, как я понял, это можно считать