шасси крыши домов. Иногда Джастин фантазировал, что это бомбардировщики, летящие уничтожить все живое. Впрочем, настоящих военных самолетов в Рингвее больше не было – остались лишь гражданские рейсы, пассажирские и грузовые.
Когда на улицы вернулась иллюзия нормальности и на месте катастрофы закипела жизнь, Джастина стал привлекать сам аэропорт. В середине 1950-х антитеррористических мер безопасности еще не существовало, и почти все здания аэропорта были открыты для посетителей. Местные жители любили посидеть в кафе самообслуживания на территории терминала с чашкой чая и кусочком торта, наблюдая через большие окна за взлетами и приземлениями, посадкой и высадкой пассажиров. Говорили, что порой в аэропорту можно увидеть кинозвезд или знаменитых футболистов из Европы. На крыше одного из зданий располагалась большая смотровая площадка, с которой люди могли вблизи наблюдать за заправкой и загрузкой самолетов.
Именно в этот период Джастин впервые ощутил трудноуловимую преходящность, страх и волнение, внушаемые терминалом аэропорта. Этим чувствам не было объяснения – на сознательном уровне ему нравилось в аэропорту, он любил фантазировать о том, как улетит от серых будней домашней жизни и школьных уроков. Рингвей создавал временную иллюзию свободы. Джастину нравились плавные очертания самолетов, созданных для большой высоты, скорости и расстояний. Глядя на взмывающие в небо пассажирские авиалайнеры, он трепетал от зависти к тем, кто сейчас на борту, – и тем не менее всякий раз испытывал облегчение, возвращаясь из аэропорта в мир определенности, стабильности и надежности.
Аэропорт вечно пребывал в состоянии переменчивого застоя – трансформировался, расширялся и перестраивался, оставаясь при этом неизменным. Все перемены были поверхностны и необъяснимы. То и дело сменялись вывески – куда пассажирам можно, а куда (чаще) нельзя, где запрещен проезд на автомобиле и парковка, а где разрешен, таблички «Вход воспрещен» и вечно открытые двери. То тут, то там возникали временные заграждения.
Все сотрудники, казалось, живут одним днем. Такие понятия, как память и преемственность, аэропорта не касались, и никто, судя по всему, не представлял, каким он должен быть: Джастин однажды спросил у рабочих, что они строят, и те не смогли ответить.
Перемены встречали его при каждом посещении. Однажды место, где он привык оставлять свой велосипед, огородили забором и стали взимать плату за велосипедную парковку. В другой раз кафе с видом на посадочную полосу оказалось закрыто, а потом вместо него открылся сетевой ресторан быстрого питания, торгующий закусками в пластиковых пакетах, с большими рекламными табло вместо окон.
Хотя бараки и ангары военных времен по-прежнему использовались, они уже не играли ведущей роли в работе аэропорта – вместо них появлялись новые здания из стекла и бетона. К тому времени как семья Джастина переехала в Лондон, некоторые старые сооружения снесли и устроили на их месте парковку, деревья по периметру аэропорта вырубили