гнусность?
– Ничего подобного! – Мазен крепче вцепился в занавеску, игравшую роль каната. – Я просто… Я услышал, что сегодня в Мадинну возвращается Старый Руба.
Омар изумленно на него уставился.
– Ты сбегал, чтобы послушать, как старик рассказывает сказки?
– Он же из Белых дюн, Омар! Из БЕЛЫХ ДЮН!!! Ты же знаешь, что говорят про пески тех мест. Эти дюны – прах гулей, которые…
– Ладно. – Омар со вздохом отстранился. – Беги. Иди и слушай, как старики треплют языками.
Мазен заморгал:
– Ты не скажешь отцу?
– Это будет наш секрет. – Омар улыбнулся. – Но не даром, конечно. – Прежде чем Мазен успел запротестовать, Омар вскинул руку и добавил: – У тебя выбора нет. Либо ты заплатишь мне за молчание, либо я сейчас уйду и все расскажу султану.
Мазен почти перестал дышать. Плата. Плата Омару. Он не мог даже представить себе, что именно от него потребует брат, однако готов был на дюжину сделок с Омаром, лишь бы не говорить султану правды: что он, вопреки его, отца, приказу, уходит из дворца без охраны. Что он, принц, идет на якобы кишащие джиннами улицы без защиты.
– Не забудь, Мазен. Услуга за услугу. Ты у меня в долгу, ахи.
Омар еще раз улыбнулся и ушел из комнаты, закрыв за собой двери.
Эта зловещая улыбка так и оставалась с Мазеном, пока он пробирался по внутреннему двору дворца. Он пытался отвлечься, сосредоточиться на чудесах сада, однако их величие затмевалось тревогой. Мощенные камнем дорожки, обсаженные белыми розами, внезапно показались бесцветными и скучными, а изящный фонтан с танцующими стеклянными фигурками почти не сверкал на солнце. Даже садовые деревья, обрезанные в форме фантастических существ из сказок его матери, казались лишенными привычного великолепия.
Мазен в своей простой тунике и шароварах скользил мимо этих зрелищ словно призрак, следуя по извилистым садовым дорожкам мимо ручьев с разноцветными рыбками и через пустые беседки с узорчатыми потолками. Мягкие скамейки стояли нетронутыми под арочными сводами – и останутся такими еще какое-то время, а ближе к вечеру советники султана сделают перерыв в обсуждении политики, чтобы обменяться сплетнями. При этой мысли Мазен напрягся. Он так спланировал свою вылазку, чтобы никто при дворе его не хватился. Он был уверен, что все предусмотрел; осталось только надеяться, что Омар сдержит слово и не расскажет отцу правду.
Страх замедлял его шаги, пока он не оказался у входа для прислуги, где сразу же взбодрился. Стражник, охранявший серебряные ворота, был именно тем, кого он и ожидал увидеть, так что ему удалось купить себе право прохода. Он постарался не думать о том, какой встревоженный вид был у выпускавшего его стражника и насколько поспешно тот спрятал полученные от него монеты.
«У всех свои нужды. Мне нужно вырваться, а ему нужно золото для ребенка, который скоро родится».
Мазен счел это достойным обменом.
Возвышенная часть Мадинны, где располагались дворец и квартал аристократов, была всего лишь маленьким оазисом на равнине, которую занимал город, так что добраться до базара простолюдинов в нижней части было просто.