пленного Парижа к нам примчался?
Какой восторг тогда пред ним раздался!
Как был велик, как был прекрасен он,
Народов друг, спаситель их свободы!
Действительно, события 1813–1814 годов, завершившиеся взятием Парижа, необычайно подняли международное значение России. Ещё более оно возросло с созданием Священного союза, в котором Александр I занял руководящую роль, став де-факто царём царей. Пушкин осуждал Союз за подавление народных движений. Поэтому, говоря о вознесении России «над миром изумлённым», он имел в виду только освобождение Европы от засилья Наполеона. И ещё: к концу жизни его восхищение антагонистом царя заметно поблёкло:
И на скале изгнанником забвенным
Всему чужой, угас Наполеон.
Нет, повергнутого императора не так-то просто было забыть. И забыт он не был. Наоборот, после его кончины во Франции с каждым годом росли и усиливались бонапартистские настроения, что в конечном счёте кончилось восстановлением на престоле Франции династии Наполеона, а на первом этапе движения за это – возвращением останков императора в Париж.
…12 мая 1840 года, когда полусонные депутаты Законодательного собрания Франции начали дискуссию по поводу производства сахара, на трибуну поднялся министр внутренних дел Ремюза. «Месье, – провозгласил он, – король[16] приказал Его Королевскому Высочеству монсеньору принцу де Жуанвилю направиться со своим фрегатом к острову Святой Елены, чтобы забрать останки императора Наполеона».
Депутаты от неожиданности оцепенели, а затем разразились аплодисментами. Трудно себе представить более мощный стимул, чтобы взбудоражить общественное мнение Франции (а затем Европы), чем идею о возвращении тела Наполеона на родину. Через семь месяцев французы встречали прах великого человека, ставшего гордостью страны и завистью мира. Утром 15 декабря траурный кортеж проследовал через Париж. Шествие описал историк Андре Кастело:
«Погребальную колесницу тащили шестнадцать лошадей в попонах с золотым шитьём, их вели лакеи в императорских ливреях. Император в своей легендарной форме полковника кавалерийских стрелков гвардии на погребальной колеснице проезжал под Триумфальной аркой по площади Этуаль. Под звуки траурного марша он ехал по самой красивой в мире улице (на острове Святой Елены император пророчествовал: “Вы ещё услышите в Париже возгласы «Да здравствует император!»”).
И толпа, видя, как идут за гробом ветераны, приветствовала их криками, услышав которые на поле битвы противник дрожал от страха: “Да здравствует император!” Гренадёры, стрелки старой гвардии, драгуны императрицы, уланы в красных мундирах – все проходили перед толпой, выпятив колесом грудь, высоко вскинув голову на этом последнем параде – параде фантомов. И сердца этих уцелевших в сражениях людей колотились в груди, когда они сопровождали своего императора к тому сверкающему на солнце золотому куполу, под которым он обретёт отныне свой вечный покой».
«Представьте себе, что Москва взята…» После окончания Царскосельского лицея Пушкин был назначен