Фёдор Николаевич, вспоминая слова Кутузова, сказанные им на военном совете в Филях: «Потеря Москвы не есть ещё потеря Отечества».
Мысль главнокомандующего Глинка связал с рассуждениями немецкого философа Г. Лейбница о том, что настоящее всегда беременно будущим. А настоящим была для Фёдора Николаевича вера солдат и офицеров в своего вождя, решимость всех сражаться с захватчиками до их полного изгнания из пределов России, широкое народное движение против завоевателей. Это предчувствие будущего, по мнению Глинки, должно стать «некоторым образом повторением прошедшего: оно должно возвратить нам свободу, за которую теперь, как и прежде, все ополчается».
«Будем надеяться!» Спустя неделю после оставления Москвы Фёдор Николаевич был в Рязани. По пути туда он проехал через города Коломну и Зарайск.
Едва успел взглянуть на могучие башни первого из них, раскинувшегося при слиянии Москва-реки и Оки, как вихрь всеобщего смятения унёс дальше. Фёдор Николаевич не успел даже отыскать здесь своего двоюродного брата Владимира Глинку, с которым вместе учился в шляхетском корпусе.
В Зарайске Глинка задержался немного больше. Маленький городок на берегу светлого Осетра, притока Оки, привлёк его старинным кремлём, расположенным на возвышенном месте у переправы через реку. Когда-то он служил надежной опорой против татар, часто разорявших Рязанскую землю.
В самой Рязани Фёдор Николаевич был мало, но день или два провёл в виду города, ожидая на переправе через Оку своей очереди. Переправ было мало, паромы, удерживаемые ветхими канатами, едва могли поднять десяток лошадей и несколько человек, на берегу реки скопились сотни повозок; тысячи семей расположились здесь лагерем.
Глинку поразили обширность открытых пространств Рязанщины, её малонаселённость. Он отметил, что мужчины здесь рослые, крепкие, но несколько суровые. Женщины же, напротив, приветливы и ласковы. Они ходят в шушунах, а на голове носят остроконечные кички, что придаёт им необыкновенно рослый вид. С приезжими они обращаются со словами «добрый господин, касатик», друг к другу – «подружка-ластушка».
В Рязани Глинка рассчитывал остановиться, здесь он хотел оставить раненого брата, но им велели убираться (как он отметил в дневнике) в Касимов. Уезжая из города, Фёдор Николаевич отметил: «И здесь все волнуется. Бог знает от чего?»
На первый взгляд этот вопрос кажется риторическим, не требующим ответа. Но из последующих наблюдений писателя становится понятным, что это не так. Глинка с возмущением отмечал, что по той самой дороге, на которой раненые солдаты падают от усталости, везут на огромных телегах предметы роскоши и моды – вазы, зеркала, диваны, скульптуру и… французских учителей.
По поводу последних Фёдор Николаевич вспоминал анекдот, прочитанный им в одном из прошлогодних номеров «Вестника Европы».
Некоему господину снится сон о том, будто бы Россия подверглась новому нашествию татар. Москва окружена врагами. Повсеместно раздаются стоны и вопли осажденных. Тогда предводитель татар хам Узлу разрешает женщинам оставить город. Им можно взять с собой всё, что они в состоянии вынести.
И