Инстинкт свободы, или Анатомия предательства. Страшный роман о страшном 1991-м годе
стеклоблоков, и потому Азира издалека видела пусть смутные, но вполне различимые абрисы посетителей: врасплох не застанешь!
– Ух ты! – первым заглянул к Бековой на новоселье Толик Клокотов, разочаровавшийся в шахматах гроссмейстер, теперь ловивший гроссмейстеров масонских лож. – Подтверждаются слухи!
– Какие?! – игриво склонила хорошенькую головушку юная Азира.
– Что ты любимица шефа…
– Вот ещё… – девушка невольно покраснела, ведь гроссмейстер попал в самую больную точку – С чего ты взял?!
– Печатная машинка у тебя – «Оливетти»! – завистливо присвистнул Клокотов, указывая на конторский, громоздкий, с инвентарными номерами под суконной столешницей, письменный стол у окна.
– Ну и что?
– Ну так у нас, дорогой новичок, даже в приёмной у Глафиры стоит «Ятрань»!
– Слушай, а её правда зовут Глафирой?
– Ну, нет, конечно, смотри, в глаза так не назови… Галя она, Галина, просто тут повелось так… Да – если говорить о машинке – она и не в худшем положении! Некоторые сотрудники ещё на «механике»… Пальцы сбивают… А тебе в первый же день – «Оливетти»! Это «ж-ж-ж» у Домотканева неспроста, видать, один венецианский дож ему фитиль под «корне-анальную» маску вставил…
С Клокотовым Азире было легче всего, они сразу подружились: Толик считал себя мёртвым человеком, пережившим и себя, и свою славу, который начал «жизнь после жизни». И теперь, ни на что не претендуя, он не выделывался, как большинство кривляк на Готторпке, был прост и открыт, плевать хотел, как он выглядит и что другие подумают.
Он стал своеобразным Вергилием для новенькой аудиторши в этом аду. Жаловался, болезненно покашливая, довольно буднично:
– Знаешь, что такое гуляш? Это такой венгерский густой суп, жирный-прежирный, в котором очень много мяса. В ресторане «Венгритос» его подают на специальной треноге, в котелке, напоминая, что изначально это была похлёбка венгерских пастухов…
– Ну и что?
– Кравино моего подследственного утопил в гуляше.
– Как?!
– Ну, подследственный считал себя «крутым». Начал артачится. А ходил он обычно в ресторан «Венгритос», любил венгерскую кухню. Мы его там в отдельном кабинете подкараулили, удоброе место, тихое, как раз для сокрытия гулянок от лишних глаз придуманное…
– Это я понимаю, но как можно утопить в гуляше?!
– Ну, в прямом и буквальном смысле слова! Схватил пятернёй за загривок и макнул в этот котелок. Тот чуть не захлебнулся и обжёгся.
– Ну, хоть не до смерти?
– Не до смерти, но сильно. Это и называетя теперь у нас на «Готторпке» – «преподать урок научного гуляш-коммунизма [5]»…
– Ни фига себе! – делала Азира восхищённо-круглые глазки. Искренне благодарная Клокотову, что он без чванства и зазнайства, легко и просто ввел её в «круг равных»…
– У нас так! –