Все реально лишь постольку, поскольку оно в Нем, действительно постольку, поскольку оно есть Бог (I, 12; III, 17). Бесконечное бытие Бога, этот актуальный nihilum, из которого богословы допускают возникновение вещей, становится определенным бытием (aliquid) в его теофаниях, так что Бог, не переставая быть над вещами, становится в них и творит себя (III, 19, 20).
5 Первый переход (progressio) теперь ведет к объекту второй книги, тварной и самосозидающей природе. Ее следует понимать как воплощение causae primordiales, ideae, formae, prototypa, immutabiles rationes и т. д. в verbum Dei, который рассматривает их все в семи, как начало, в котором Бог создал все, как мудрость, в которой он видел все перед собой. Будучи сотворенными, они вечны, ибо если бы было время, когда Бог не творил, то творение было бы причастно ему, а это невозможно (III, 6). Среди этих первых принципов всех вещей перечисляются благость, сущность, жизнь, разум, блаженство и т. д., короче говоря, высшие мыслимые предикаты, под которыми стоит все, что в них участвует, потому что participatum всегда больше, чем participans (111, 1, 2). Сами они также находятся в причастном отношении друг к другу, поэтому AV’esenheit – это (суб) вид блага, жизнь сущности, причина жизни и так далее. Само собой разумеется, что Эриугена не лишена платоновской похвалы. В своем вечном существовании в Слове Божьем causae primordiales образуют единство, они представляют собой неразрывное целое (individuum). Вот почему запустение и пустота в Моисеевой истории творения связаны с бездной первопричин и указывают на то, что это «задумчивый» дух, благодаря которому это единство разделяется на роды и виды (II, 18, 27). Эта бездна причин или принципов – единственная субстанция, из которой вещи возникают как бы из своего семени. Допущение материи, даже частного небытия, внешнего по отношению к Богу, всегда приравнивается к манихейству (III. 14). Единственное, что реально в вещах, – это участие в творческой истине (III, 9) посредством принципов, которые являются высшими рядом с Богом (II, 32).
(6) За этими причинами и принципами следуют, как их принципы и следствия, вещи, комплекс которых, сотворенная несотворенная природа, будет специально рассмотрен в третьей книге. В этой же книге содержится физика Эриугены, в которой не следует забывать, что в августиновской манере он рассматривает творение и сохранение как одно целое. Переход к этому осуществляется через аллегорическое рассмотрение шестидневной работы, в которой Эриугена видит одновременные действия, представленные как последовательные: Бог делал все одновременно, но Моисей может видеть и рассказывать об этом только последовательно. Эриугена не сомневается, что может проникнуть в смысл истории творения; в конце концов, мир существует только для того, чтобы разумное существо его познало, и, следовательно, достиг цели, ради которой его создало завистливое божество, только тогда, когда он познан (V, 33). Видеть – это гораздо больше, чем видеть, слышать – больше, чем слышать, быть признанным – это высшее существование вещей. Именно по этой причине человек не принадлежит вещам, но по своей истине вещи находятся в нем, когда он их