днями и ночами скакать по просмотрам и собеседованиям, выглядеть сногсшибательно, смывались массивными атаками разнокалиберных капель.
В какой-то момент Лиза отчаялась, после десятков вежливых и не очень отказов противных и ничего не смыслящих в современной хореографии театральных снобов. Боясь вовсе остаться не у танцевальных дел, Лиза пошла, сдаваться в «хорягу», но и здесь её ждал провал.
Столичные нимфетки заняли вакантные места у учебного станка, пользуясь наработанным связям, полученным в годичных подготовительных группах училища.
Он появился как всегда неожиданно, словно фото проявился в заплаканном силами дождя и не поступивших, «хоряговском» сквере.
– Ну и лето! – проговорил он, укрывая промокшую и от дождя и от слёз Лизу, огромным зонтом.
– Не приняли, ну а чего ты ожидала? В битве не всегда побеждает сильнейший.
– Они… они… – захлёбывалась Лиза, глотая стекающие по лицу солёные, с привкусом лака для волос ручьи.
– Да ладно, плюнь ты на них, – голос незнакомца был наполнен силою, словно спасший её от дождя человек, давно привык повелевать, и это не требовало доказательств.
– Хочешь танцевать? – продолжил он, шёлковым платком промокнув скользящие по подбородку девушки капли.
– Танцуй! Ведь мир не упёрся в одну точку, он огромен и разнообразен.
Простые, словно мантры слова незнакомца успокоили Лизу. Подняв глаза, она снизу вверх, взглянула в лицо этому высокому, прекрасно одетому мужчине, немногим моложе её отца.
– Зачем они так со мной? – уже почти спокойно проговорила Лиза.
– Ведь я же на голову их всех лучше.
– Приходи ко мне в офис завтра, в 12—00. Вот адрес, – он вынул из внутреннего кармана пиджака небольшой, на пять сигарет портсигар, на задней стороне которого был расположен паз неглубокой, всего на пару вложений, визитницы. Достав одну, незнакомец протянул её девушке.
– Михаил Петрович. Буду рад нашему знакомству.
Глава пятая. ЗАСАДА
– Мария, едрён-батон! – Стулов подошёл к барной стойке и аккуратно разместил на ней, добытый из тёмных недр сейфа небольшой, потёртой кожи портфель. Андрей Юрьевич устало присел на высокий барный стул, удобно разместив на мягкой, кожаной поверхности портфеля, ходившие ходуном руки, и вновь позвал дочь.
– Маша! Ты что, плохо слышишь? Собери вещи и быстро вниз.
Стулов прислушался, отметив неестественную тишину, охватившую его дом, столь необычную для всегда шумной и общительной (даже в условиях затяжных конфликтов с отцом) дочери.
– Мля… – буркнул Стулов, с досады саданув ладонями по ни чем не провинившемуся портфелю так, что заломило пальцы. – Только этого-то мне и не хватало…
Андрей Юрьевич быстро поднялся и лихо взбежав по парадной лестнице, очутился у открытой двери в дочкину спальню.
– А может оно и к лучшему, – выдавил