в конце апреля, в самый разгар сезона. В это время все маломальские лужи были забиты плотами, которыми управляли отчаянные мореходы, рисковавшие из-за одного неверного движения оказаться в воде, а то и утонуть. К сожалению, бывали и такие случаи.
Вот однажды и мы, малышня, решили сходить покататься на плотах. Дело было ближе к вечеру, стало прохладнее, и мы развели костёр, чтобы греться. А потом я, как заводила и самый бесшабашный, пошёл кататься. Плотов было несколько, но мы всей гурьбой смогли столкнуть в воду только самый маленький плотик, сколоченный из двух брёвен. Затем я взял длинный шест и оттолкнулся от берега.
Я не раз наблюдал, как пацаны постарше запросто рассекали на этом плоту по озеру. Со стороны это смотрелось легко, но на самом деле оказалось не так. Чтобы придать плоту движение, нужно было упереться шестом в дно и силой оттолкнуться от него и при этом ещё удержать равновесие.
Но я же был шустрым малым и потому быстро наловчился. Сначала осторожно проплыл вдоль берега туда-сюда, а потом, осмелел и направил свой корабль на середину. При этом я представлял себя бесстрашным мореходом, который после кораблекрушения на обломках корабля плыл по морским просторам. Пока мечтал, плот остановился. Я машинально погрузил шест в воду, чтобы оттолкнуться. Но шест вдруг полностью ушёл под воду, не достав дна. Меня угораздило заплыть на самую глубину.
Разумеется, неожиданно не найдя опоры, я потерял равновесие и, чтобы не упасть в воду, резко выпрямился. От такого движения плот перевернулся, и я с головой ушёл под воду. Вынырнув, не растерялся и, главное, за что всегда себя хвалю, вспоминая этот случай, не запаниковал. Если бы потерял от страха голову, то обязательно утонул бы. И тогда не сидел бы сейчас на скамейке и не посматривал бы изредка на Светку Казанцеву, сидящую напротив и читающую книгу. Или только делающую вид, что читает? Впрочем, тогда бы и Светки Казанцевой не было бы.
Не помню, как добрался до берега. Наверное, инстинкт самосохранения подсказал, как нужно правильно работать руками и ногами, чтобы доплыть до суши. А выбравшись из воды, сразу бросился к костру. Но тот не грел – был слишком маленьким для этого. Тогда, чтобы я не простудился и не заболел, Васёк предложил вернуться домой, и все сразу с ним согласились. Больше никто не возжелал прокатиться на плоту.
Во избежание родительского гнева за непослушание – а катание на плотах было категорически запрещено, – я побежал на Пушкинскую улицу к Володе с Люсей. Я много раз у них ночевал, и посчитал, что родители не будут против, если переночую ещё раз. А Васька попросил, рассказать об этом моим родителям.
На следующий день Люся привела меня домой. Она долго о чём-то болтала с маманей, так ничего и не сказав ей про меня. Что пришёл вчера к ним промокший насквозь и синий от холода, что ей пришлось постирать мою одежду, дабы избавить её от мазутных пятен, а потом греть мне ноги в горячей воде, чтобы я не заболел. Замечательная